– Нет, с этим я не справлюсь, – в отчаянии заявила она. – Ты должен пойти к врачу.

– Только вечером, – пообещал я, – А пока забинтуй-ка снова.

– Раны глубокие, легко получить инфекцию. Роб, не сможешь ты с этим скакать. Право, не сможешь!

– Я окуну их в таз с дезинфицирующим раствором , а потом ты снова забинтуешь, чтобы не было видно.

– Больно? (Я не ответил.) Конечно, больно. Глупости спрашиваю. – Вздохнув, она принесла таз, вылила в воду деттоль, так что она стала молочно-белой. И я окунул руки.

– Это предохранит от инфекции. А теперь... Аккуратные, плоские повязки. Как можно незаметнее.

Она заколола концы бинтов крохотными булавками, и белые, совсем узкие манжеты стали выглядеть опрятно. Под скаковым камзолом они будут незаметны.

– Отлично, – одобрил я, опуская рукава куртки, чтобы прикрыть их.

– А когда ты собираешься в полицию?

– Не пойду я туда.

– Но почему? Почему? – не могла она понять. – Ты можешь предъявить ему иск за нападение или за нанесение тяжких телесных повреждений. Или как там называется...

– Предпочту сражаться по-своему... Для меня невыносима даже мысль, что я должен обо всем рассказывать, да еще подвергаться врачебному осмотру, позволить себя фотографировать... Чтобы потом вся эта гадость появилась в газетах...

– Наверное, ты чувствуешь себя униженным... И в этом все дело?

– Может быть, – ворчливо согласился я. Она рассмеялась.

– Смешные все-таки существа мужчины!

Горячая ванна хороша, жаль, действует недолго. Надо закрепить достигнутое гимнастикой. А именно этого меньше всего желали мои измученные мышцы. Но я все же сделал несколько нерешительных движений, пока Джоан жарила яичницу. И после того, как мы поели, уже более решительно вернулся к своим упражнениям, Ведь если я, не достигнув гибкости, окажусь на спине у Образца – нет шансов на победу.

После часа интенсивной работы я все-таки добился того, что смог поднимать руки выше плеч.

Джоан убирала квартиру, а когда я делал передышку, спросила:

– Долго ты собираешься бить поклоны?

– До самого отъезда в Аскот.

– А почему бы нам не сходить на каток? Это хорошее упражнение, и уж , конечно, интереснее того, что ты делаешь.

– Да ты просто гений, Джоан.

– Ну я-то считаю, что тебе следовало бы полежать в постели.

В числе постоянных абонентов катка на Квинсуэй мы значились с тех пор, как едва научились ходить. Но вместе не катались лет с шестнадцати. Однако все навыки в танце на льду, к которым мы приучены с детства, очень быстро вернулись.

После часа, проведенного на катке, напряжение в мышцах отпустило с головы до ног. Да и Джоан, скользя по льду рядом со мной, разрумянилась, и в глазах засверкали ослепительные огоньки.

В двенадцать мы, подобно Золушке, ускользнули с катка.

– Послушай.., ну как теперь, не так больно?

– Все прошло, – Лгунишка! Но вид у тебя не такой бледный, как раньше. Мы отправились переодеться. Главное – натянуть перчатки. Хотя пальцы были уже не такими распухшими и красными, но пульсация в них не прекратилась, кожа потрескалась во многих местах.

Джоан сказала, что не поедет со мной в Аскот: будет смотреть по телевизору.

– И ты уж постарайся победить!

– Могу я приехать после скачек к тебе?

– Конечно, – удивилась она, что я спрашиваю. – Желаю удачи, Роб!