ЕСЛИ ТЫ ВЫЙДЕШЬ ЗАМУЖ ЗА ЛАЙАМА, ТЕБЕ ПОНАДОБИТСЯ ВСЕ ВЕЗЕНИЕ, КАКОЕ ТЫ СУМЕЕШЬ СЕБЕ ОБЕСПЕЧИТЬ.
Сара смяла карточку в руке, которая неожиданно стала холодной и влажной. Она глубоко вздохнула. Закрыла глаза и постаралась подумать.
Кто мог ей это послать? Кто?
Чип?
Угрозы, нашептываемые по телефону, а теперь еще этот отвратительный подарок. Неужели Чип настолько выжил из ума, что в состоянии разорвать на части живого кролика, чтобы испугать меня?
Нет. Это не может быть он.
Не он.
Но...
Не соображая, что делает, Сара подняла телефонную трубку. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на сером блокноте, где у нее был записан номер Лайама.
«Я столько раз ему звонила, мне бы следовало знать этот номер наизусть!» – выбранила она себя.
Он еще дома или уже в такси, по дороге к ней?
Набрала номер. Сердце бешено колотилось. «Как у кролика», – подумала она.
Ее затошнило, горло сдавило.
Три гудка.
– Алло! – ответил ей запыхавшийся Лайам.
– Лайам, это я. Я... Я...
– Сара, что случилось? Я только вышел из дома, когда услышал звонок. Я не опоздал, а?
– Нет. Я... Лайам, произошло нечто ужасное.
Она хотела было описать подарочную коробку и ее жуткое содержимое. Но вдруг у нее возник другой вопрос:
– Та крольчиха, Фиби, которую ты держишь дома, с ней все в порядке?
Молчание. А потом громкое дыхание в трубку.
– Сара, у тебя есть что-то особенное в психике.
– Что? Что ты имеешь в виду?
– Ну... Фиби вовсе не в порядке.
Сара была в шоке.
– У нее поднялась температура, – продолжал Лайам. – Ветеринару пришлось ее усыпить. Вчера во второй половине дня.
У него вырвался безрадостный смешок.
– Просто удивительно, до чего привязываешься к домашним животным. Я думаю о ней весь день.
– Сара... Я... Ну...
Взгляд Сары упал на серебряную коробку.
– А откуда ты знаешь о Фиби? – спросил Лайам. – Я ведь не говорил тебе об этом. Я не хотел портить...
– Произошло нечто ужасное! – прервала его Сара.
Она почти кричала.
– Кто-то прислал мне подарочную коробку. С ленточкой, с бантиком, ну, как обычно. А внутри четыре кроличьи лапки. Теплые. В крови. Они... Они были оторваны от кролика, Лайам! Они пропитаны кровью. И... И... – она разрыдалась.
– Когда? Сегодня? – спросил Лайам.
– Там была записка. Красными чернилами, – продолжала Сара. – В ней меня предупреждали насчет тебя.
– Господи Всевышний! Что же в ней было сказано?
Девушка вздохнула. Если бы хоть сердце перестало так стучать!
– Предостережение. Там говорилось, что если я выйду за тебя, мне потребуется все везение, какое я только смогу себе обеспечить.
Молчание.
– Я в ужасе, Сара! Мне очень жаль. Правда, очень жаль!
– Что мне делать, Лайам? Может, мне следует позвонить в полицию?
– Я не знаю. Это должно было быть такое счастливое время для нас, но кто-то...
– Кто? – требовательно спросила Сара. – Кто?
– Я это выясню, – сказал он ей. – Я тебе обещаю. И положу этому конец.
Глава 28
Каждый раз, приезжая домой погостить, Сара замечала, что их белый, обшитый досками дом словно уменьшается в размерах. Кучи снега на квадратной лужайке перед домом плыли, как айсберги, по тихому темному океану. Воздух был тяжелым и влажным.
Не отпуская руки Лайама, девушка нажала звонок. От дыхания шел пар. От яркого фонаря у двери пар этот казался желтым.
Сияющий Фрэнк открыл им дверь. За стеклами очков без оправы собрались морщинки. Да он почти совсем лысый! Сара заставила себя отвести взгляд от его бесконечного блестящего лба.
– Наша блудная сестричка вернулась! – объявил Фрэнк высоким голосом. Он обнял Сару. По-мужски пожал руку Лайаму. Девушка заметила, что Лайам поморщился. Фрэнк сегодня был необычайно воодушевлен и полон сил.
Они вошли в гостиную и вместе с ними ворвался порыв холодного воздуха. Из кухни вкусно пахло. В доме было жарко, как в печке. Как всегда.
Сара попыталась стряхнуть с себя холод. Она быстро огляделась. Обрадовалась, что дома все по-прежнему. Стены с темными панелями. Зеленое бархатное кресло, накрытое вязаным пледом и такой же диван. На каминной полке часы в виде солнца. На стенах репродукции Пикассо – его голубой период. Черно-белая фотография отца. Отец улыбается, опираясь о столик возле дивана.
А в другом конце комнаты – мама, сияющая, как и Фрэнк. Она с трудом поднимается из большого кресла. Лори, хорошенькая стройная жена Фрэнка, наклоняется, чтобы ей помочь.
– Черт побери того, кто придумал колени! – громогласно объявляет миссис Морган.
В конце концов она поднимается и тут же заключает Сару в объятия.
– Да ты замерзла! Снимай пальто!
Женщина обнимает и Лайама.
– Добро пожаловать в нашу семью. Вы быстро все устроили, не правда ли?
Саре ничего не остается, как рассмеяться. Лайам молчит. Ему почему-то трудно подобрать слова.
– Вы очень похожи на Сару, – говорит он в конце концов.
– Знаю, знаю, я могла бы быть ее сестрой! – миссис Морган округляет глаза.
Она представляет Лайаму Лори.
Лори неловко стоит, держа руки на талии. На ней короткая черная юбка, надетая поверх черных легинсов.
– Мы много слышали о вас. От Сары. Кроме того, моя кузина несколько лет назад слушала ваши лекции.
Лайам улыбается.
– Надеюсь, я не завалил ее на экзамене!
Все смеются.
Сара видит, что Лайам изучающе смотрит на мать. Она вдруг понимает, что они с мамой действительно очень похожи. На миссис Морган темно-синий свитер поверх вылинявших джинсов. Волосы у нее такие же, как у Сары, только с проседью. Они собраны сзади в «конский хвост», как у девочки. Она наотрез отказалась делать короткую, «старушечью» стрижку.
Сара обратила внимание, что сегодня на маме больше косметики, чем обычно. И когда мать сделала несколько шагов, девушка почувствовала ее напряжение. После смерти отца артрит у мамы заметно прогрессирует, боль в коленях усилилась.
– Меня всегда удивляет, до чего дочери похожи на матерей, – сказал Лайам, передавая пальто в протянутые руки Фрэнка. – Но у Сары нет вашей чудесной ямочки!
Он улыбнулся пожилой женщине.