Деятельность ЕПС и ОЕЭС необходимо расценивать с учетом тех границ, которые поставлены задачам этих организаций. В рамках этих учреждений, мы, правда, продвинулись вперед в деле либерализации. Тем не менее, мы знаем, что пока существуют предписания касательно валютных ограничений, поставленная цель вообще не достижима.

Как же, спросят меня мои читатели, я себе представляю будущую Европу. В начале попытки представить по этому поводу конкретные соображения надо установить следующее положение: все усилия добиться политической и хозяйственной интеграции должны потерпеть неудачу, если все участники не найдут в конце концов мужество и силу, чтобы признать правильной необходимость постоянно прогрессирующей либерализации обращения товаров, услуг и капитала, необходимость ускоренного понижения и устранения таможенных пошлин, равно как и других протекционистских перегородок и манипуляций, – и не только признать необходимость всего этого, но соответственно и действовать.

Свободному и общему рынку, как и раньше в условиях золотой валюты, необходимы не богатство и сила, а скромное уразумение того, что государство, как и народ, не могут жить «выше своих средств». Я определенно отдал бы предпочтение этому свободному сближению, охватывающему не только отдельные страны или группы стран, сближению исключительно лишь в экономическом аспекте, – предпочтение перед попытками провести интеграцию в менее крупном масштабе. Я полагаю также, что этот путь, путь вхождения в пространственно обширную зону свободных экономических отношений, является с точки зрения целесообразности как раз для Германии лучшим, ибо наше благосостояние основывается не в последнюю очередь на наших связях и сношениях по возможности со всеми рынками.

Поскольку мы в политическом аспекте все же вступаем на путь интеграции шести государств, членов Европейского объединения угля и стали, то мы должны особенно тщательно следить за тем, чтобы либерализация и свобода экономической деятельности осуществлялись в этой менее крупной зоне интеграции быстрее, чем на всем пространстве Западного мира. Ни в коем случае не должно случиться, чтобы устранение многочисленных перегородок, еще отделяющих друг от друга отдельные страны в экономическом отношении, было проведено в международном масштабе быстрее, чем, например, в рамках будущего общего рынка Западной Европы. Особенно уродливым явлением было бы, если этот Европейский союз стал бы тогда островом разъединения.

Эта европейская интеграция, на первых порах в виде таможенного союза, представляется нам оправданной нравственно, экономически и политически лишь в том случае, – и принимая при этом во внимание упомянутое требование об относительно более быстром устранении всего разъединяющего, – если это объединение с своей стороны не вызовет новых расхождений и трений. Это означает, что торговая политика таможенного союза по отношению к третьим государствам должна быть либеральной и не допускать их дискриминации.

В связи с этим следует упомянуть крайне важную инициативу Великобритании осенью 1956 года, согласно которой предлагалось расширить общий рынок шести государств ЕОУС и включить в него государства зоны свободной торговли стран Организации европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС)[9]. Мне вполне понятно указание Лондона, что таможенная стена, ограждающая от остального мира предполагаемый меньшего масштаба европейский общий рынок не соответствует общим интересам всей Европы. За этой формулировкой скрыты именно те опасности, на которые я только что хотел указать. Вполне последовательным выводом из этих истин является отказ от валютно-денежного хозяйства и возвращение к свободнообратимым валютам. Национальная политика, которая еще сегодня окапывается за этой варварской системой преград и ограничений, препятствует настоящему и широкому экономическому и социальному прогрессу. Это препятствие столь чудовищно, что лишь незнание действительной взаимосвязанности вещей препятствует всем свободным людям и свободным народам энергично восстать против такого порядка.

Мы не должны также забывать, что устранением этих ограничений свободы, и по-видимому именно только этим путем, мы сможем восстановить утраченные основы настоящего общественного строя в лучшем смысле этого слова.

Чем больше мы преуспеваем в том, чтобы люди себя чувствовали свободными индивидуумами и свою силу и свое достоинство как раз черпали в рамках личной свободы, тем лучше и благодетельнее будет общественное устройство в целом. Это общество будет покоиться на более высоких нравственных основах, чем то, которое нуждается в постоянном создании новых организаций и учреждений, чтобы совладать с хаосом в лишенном внутреннего единства народном хозяйстве. Я охотно беру на себя неблагодарную роль одного из самых яростных глашатаев свободы. Я поступаю так, исходя из заботы о построении свободного мира и свободного сотрудничества между народами. Я стремлюсь к честному порядку вещей и в наднациональных рамках. Сюда в первую очередь относится ограждение человеческой свободы. Мы повсюду должны стремиться к осуществлению принципов общественного порядка, обеспечивающих свободные и истинно человеческие отношения между людьми, – как в области экономики, так и в области политической жизни[29].

При этом мы должны заботиться о том, чтобы – как это было до 1914 года – в наших руках были не только применимые на практике методы и орудия; теперь дело идет о том, чтобы сверх этого мы соединили наши духовные устремления в одном направлении – на преодоление национального эгоизма и протекционизма в новых формах настоящих и подлинных объединений. Настоящая интеграция духовно и нравственно поднимает нас на более высокий уровень сотрудничества.

Качественная сторона сотрудничества имеет большее значение, чем количественная. Интеграция и свободная обратимость валют не противоположные полюсы, которые исключают друг друга или такие, когда один полюс может сделать другой ненужным; наоборот, эти устремления дополняют друг друга. Например, когда мы говорим о конкуренции в масштабе общего рынка, то мы под этим понимаем такую форму сотрудничества, возможность которой подрывается тесными рамками разных ограничений на пространстве Европы. Поэтому приходится все время возвращаться к вопросу, почему же народное хозяйство разных стран Европы менее доходно и выгодно, чем американское народное хозяйство?[30]

Ясно видимое здесь огромное различие проистекает не из того, что люди в США гораздо прилежнее и способнее европейцев. Оно является скорее следствием масштаба экономического пространства, а также результатом большей свободы в экономической деятельности. То и другое приводит к тому, что в США оказалось возможным достичь большей степени производительности и лучше использовать человеческие и технические возможности.

Это сравнение должно было бы нам также указать, что следует стремиться к созданию таких же условий, осуществление которых должно стать общей европейской целью. Мы должны создавать заново. Мы должны в связи с этим поставить во главу угла новый дух и обосновать солидарность, которая должна слить воедино усилия народов Европы и их экономики[31].

Из этих соображений вытекает то, что мы должны оказывать предпочтение функциональной интеграции, существенные особенности которой здесь неоднократно уже были отмечены. Как и во всех моих хозяйственно-политических соображениях, я и здесь исхожу из принципа неделимости свободы.

Для меня само собой разумеется, что тот, кто стоит за свободный народнохозяйственный строй внутри страны, будет также и передовым борцом за свободное разделение труда в мировом хозяйстве и сторонником тесного межгосударственного сотрудничества. ГФР, исходя из признания неделимости экономической свободы, не раз выдвигала эту свою точку зрения перед международными собраниями и учреждениями, настаивая на освобождении международных хозяйственных сношений от всех близоруких регламентации и мелочных придирок.