Мне позвонила женщина и сказала, что хочет полечить гипнозом своего семнадцатилетнего сына. Может быть, гипноз поможет решить его проблему. На первую встречу пришел симпатичный, стройный, спортивного вида юноша, Сэнди. Проблема Сэнди заключалась в том, что, разговаривая, он застревал на некоторых словах и не мог их произнести. Особенно это проявлялось в разговорах по телефону. Сэнди говорил нормально до тех пор, пока не застревал на каком-нибудь слове, а затем с перекошенным от напряжения лицом боролся против этого слова. Борьба заканчивалась только в том случае, если он переставал пытаться произнести неподдающееся слово, например, заменяя его другим. Говоря, что собирается домой, он мог произнести: «Я иду до-до-до… к себе». Это было не заикание и не дефект речи. Трудность заключалась в произнесении слов, а усилия лишь увеличивали эту трудность. Безумно стесняясь своего недостатка, Сэнди избегал вступать в разговоры с незнакомыми людьми, был очень застенчив с девочками и практически не пользовался телефоном. Он сообщил, что по телефону он порой не может сказать даже «алло» и позвонивший думает, что никто не отвечает.

Всю нашу первую встречу я наблюдал, как Сэнди борется со словами и расстраивается от бесплодности усилий. Слова, на которых он застревал, не складывались в систему. Эти слова не были связаны ни с сексом, ни с домом и родителями. Похоже, не существовало и никаких определенных речевых оборотов, повергающих его в ступор. Иногда он произносил слово (типа «дом») легко и свободно, а иногда это же слово становилось непреодолимым препятствием. Особенно это проявлялось при чтении вслух. В школе это создавало немало проблем. Застряв на слове, Сэнди не мог читать дальше, потому что не мог заменить слово. Тот факт, что слова закреплены на бумаге и он не может их заменить, ставил Сэнди в безвыходное положение. Я попросил его прочитать абзац из лежащего у меня на столе журнала. Сэнди снова и снова боролся со словами, и его попытки напоминали агонию. Юноша не мог прочитать и абзаца. Тем не менее, когда я попросил прочитать абзац с конца, Сэнди легко выполнил задание. Это часто происходит с людьми, страдающими речевыми блоками. Когда ожидание необходимости произнести слово создает проблему, возможно чтение с конца, ибо совсем непросто угадать следующее слово в предложении, не имеющем смысла.

Проверив юношу на разговор и чтение, я сделал вывод, что он в состоянии произнести любой звук и любое слово. Проблема была не в физиологии, а скорее в ожидании неминуемой трудности при произнесении слова и в последующем подтверждении правильности ожидания. Я загипнотизировал парня. Сэнди оказался хорошим субъектом для гипноза. Он мог демонстрировать различные гипнотические состояния, например, левитацию руки или обезболивание отдельных участков кожи, мог достаточно хорошо визуализировать внушаемые объекты, например, видеть на стене несуществующую картину. Юноша мог также развивать амнезию гипнотического опыта, то есть забывать то, что происходило во время гипноза. Введя Сэнди в транс, я попросил его рассказывать о возникающих ощущениях. В трансе парень лишь иногда застревал на словах, но все-таки застревал. Получив постгипнотическое внушение, связанное с речью, он не расстался со своей проблемой, пусть даже она проявлялась теперь в несколько иной форме. Было очевидно, что проблема Сэнди не исчезнет даже в результате гипнотического внушения, и я был озадачен тем, что гипноз произвел на него столь малый эффект. Вероятнее всего, что проблема выполняла какую-то определенную функцию и была необходима. Юноша не собирался так просто расстаться с ней.

В начале разговора Сэнди рассказал мне, что у него есть брат-близнец, Рэнди. У брата проблемы с речью не существовало. В качестве эксперимента я сказал Сэнди, находящемуся в трансе: «Я хочу, чтобы ты начал представлять, что тебя зовут не Сэнди. Представляя это, ты начнешь понимать, что ты не Сэнди. Ты будешь гадать, но без особого трепета, а кто же ты». Я попросил юношу покачать отрицательно головой, когда я спрошу, зовут ли его Сэнди. Что он и сделал, с выражением озадаченности и растерянности на лице. «А теперь начни ощущать себя Рэнди», – продолжал я и добавил, что он почувствует облегчение, когда поймет, что он – Рэнди. Когда парень кивнул в ответ на вопрос,

Рэнди ли он, я начал с ним беседовать о спорте. У него исчезли все словесные ступоры, и речь текла плавно, как у Рэнди. Через какое-то время я снова вернул его в состояние Сэнди и продолжил тот же разговор. Проблема немедленно вернулась. Две встречи и значительное количество гипнотических внушений показали мне, что единственное состояние, в котором у юноши была нормальная речь, – это состояние транса, когда он отождествляет себя с Рэнди. В этом состоянии Сэнди нормально говорил, читал и даже говорил по телефону. Возвращаясь к самому себе, он возвращался к своей проблеме.

Я попросил маму Сэнди прийти ко мне. Она оказалась приятной, немножко рассеянной женщиной, которая поведала о сложностях, связанных с воспитанием близнецов. Она одевала мальчишек всегда одинаково, потому что это так забавно! Мальчиков всегда поощряли делать все вместе. Родные могли их различать, но все остальные люди – нет, и мальчишки часто менялись местами в школе и устраивали другие проделки, возможные для столь похожих ребят. Если кто-то из них бедокурил, наказывали обоих, потому что не исключено, что и второй участвовал в шалости. Родители, судя по всему, относились к близнецам как к единому, нераздельному организму. Когда Рэнди сломал ногу и пропустил так много занятий, что ему пришлось остаться на второй год, родители оставили на второй год и Сэнди, чтобы ребята учились в одном классе. Мама сказала, что близнецы и до сих пор делают все вместе. Они построили свою модель мотоцикла и ездят на нем по очереди. Смеясь, мама рассказала, что они даже встречались с сестрами-близняшками, так что и на свидания им не пришлось ходить отдельно.

Когда мать поведала мне удивительную историю о двух мальчиках, с которыми обращаются как с одним человеком, я не стал критиковать то, как она их воспитывала, а расспросил ее о планах на будущее близнецов. Мать сказала, что хочет вылечить Сэнди, потому что ребята заканчивают школу и собираются поступать в колледж. Она не хочет, чтобы Сэнди, учась в колледже, чувствовал себя неполноценным из-за своей проблемы. Конечно же, братья собирались поступать в один и тот же колледж. Когда я спросил мать, в чем братья отличаются друг от друга, она задумалась. Наконец, ответ был найден: «Ну, у Сэнди эта проблема с речью, а у Рэнди ее нету. По правде говоря, Рэнди часто говорит за Сэнди, потому что стесняется недостатка брата».