– Они его и в самом деле не видели? – удивилась Элюня.

– В самом деле, задания давал по телефону, сотовому. Правда, раз все-таки с членами банды встречался, так сказать, на организационном собрании. Но пришел на это собрание, мерзавец, в широком плаще с капюшоном, в маске, а говорил шепотом. А потом общался с подчиненными исключительно по телефону. Все обдумывал он один: место операции, ее срок, участников, все детали. Он же снабжал исполнителей крадеными паспортами. Он же намечал будущие жертвы ограбления, всегда знал, у кого водятся денежки.

– Раз доставал паспорта, должен же был их передавать исполнителям, – перебила комиссара Элюня. – Для этого необходимо встретиться, не по почте же он их посылал?

– Нет, не по почте, встречался лично, но делал это очень продуманно. Встреча с сообщниками происходила лишь один раз за операцию, и пани явилась свидетелем именно такой встречи. Шеф появлялся в момент получения денег, переодетым и загримированным, и сразу обделывал три дела: отбирал деньги, только что снятые со счетов, платил за предыдущую операцию и вручал документы на следующую. А потом обзванивал подчиненных, контролировал их работу, проверял, честно ли они поделили награбленное. Один из четырех бандитов был его правой рукой. В его обязанности входило втолковывать остальным план действий в предстоящем ограблении, он же подбирал людей, более-менее похожих на фотографии в украденных паспортах, он же обеспечивал исполнителей необходимой одеждой и реквизитом для переодеваний, поставлял все эти парики, усы, бороды и прочее. У него были широкие связи с костюмерными во многих варшавских театрах. Говорю вам, дело было поставлено на широкую ногу.

Комиссар признался, что долго ломал голову, когда понял, что исполнители никогда не видели в лицо своего босса, и только рассказ Элюни о странном бородатом пассажире в форде у банка прояснил суть дела.

– Как же подчиненные не вышли на эту падлу... то есть на шефа по его машине? – недоумевал Казик. – Его мерседес очень приметный.

– А он его тщательно скрывал от подчиненных, – пояснил Бежан. – Вымогатели пользовались чужими машинами, одалживали их на короткое время и возвращали, от некоторых даже имели ключи, вот как от темно-синего форда. Есть у меня подозрение, что его владелец состоял с ними в сговоре, ну да поди докажи!

Похолодев, слушала Элюня рассказ комиссара Бежана. Подумать только, она оказалась так тесно связанной со столь опасной шайкой!

– И что, их было всего четверо? – поинтересовалась девушка.

– Нет, конечно, гораздо больше, но я не мог ждать, чтобы проявились все преступники. Было у меня нехорошее предчувствие, что этот знакомый пани собирается свернуть свою деятельность. Повторяю, он не глуп и отлично знал свое дело, к тому же обладал звериным чутьем. А оно подсказывало – становится жарко, пора сворачивать дело, притаиться на время. Сколько банд мы вылавливали из-за непомерной жадности их главарей, которые тянули до последнего! Нет, этот не таков, а затаись он – я бы и этих не поймал. Помните, я говорил – есть у меня предчувствие, что это их последний бросок, так оно и оказалось.

– А пан комиссар откуда это знает?

– Из показаний задержанных. Ведь чистосердечное признание считается смягчающим вину обстоятельством, вот они и признаются вовсю. И умно делают. Ведь они никого не убили, в упрямую жертву выстрелили только раз, а так лишь грозились, причем тоже не насмерть, а гуманно... Да вы сами слышали, пани Эля, помните, в коленку? Посидят с годик и выйдут на свободу, а то, что успели растратить, – их чистая прибыль. Деньги припрятывал только шеф, у него их отберут. А большой срок получит лишь один из них, тот самый ваш убийца. Для меня он самый ценный.

– Почему? – удивился Казик.

У комиссара Бежана сделался вдруг такой довольный вид, ну точь-в-точь кот, невесть как пробравшийся в рыбный ларек.

– А потому, что он единственный видел шефа. Тоже не знал ни имени его, ни адреса, но Барнич лично завербовал Коженьца. Коженец – фамилия того уголовника, что с детства пани знаком. Решив убить пани, Барнич принялся искать надежного киллера и благодаря знакомствам в уголовном мире вышел на грузчика в мебельном магазине. Проверил, ясное дело, рекомендованную ему кандидатуру. Коженец, отсидев срок, уже два года честно трудился, ну, в общем, кандидатура во всех отношениях подходящая. Когда же узнал, что шлепнуть предстоит Элеонору Бурскую, очень обрадовался – та самая, из-за которой срок получил. Босс хитро использовал это обстоятельство, немного поработал, и уголовник воспылал жаждой мести, уверившись, что сам об этом только и мечтал все эти годы. Остальное вы знаете. Теперь он, Коженец, для меня очень важный свидетель, так как может в лицо опознать своего нанимателя. Можно сказать, ваш союзник, пани Эля.

Коротко кивнув, Элюня поинтересовалась, что гость желает на десерт – кофе или чай. К сожалению, пончиков не осталось, но в доме найдутся финики и соленый миндаль, правда, от него очень толстеют. Похоже, комиссар не боялся растолстеть, потому как без возражений согласился на миндаль. Вот в такой теплой, приятной атмосфере и прошел вечер. Казик с Элюней узнали много интересного о шайке вымогателей. Комиссар признался, что, если бы те не переключились на честных бизнесменов, их бы до сих пор не схватили, работали бы себе спокойно. Ведь поначалу их жертвами были международные авантюристы, по которым давно тюрьма плачет, да алчные члены правительства и прочие высокопоставленные чиновники, которые тюрьмы не боятся. А вот когда вымогатели совсем распоясались и принялись грабить относительно честных богатеньких предпринимателей, тут-то им и конец пришел. Предприниматели обратились в полицию, чего никогда не делали представители первой категории жертв.

– Началось все со звонка того банкира, который назвал вас, пани Эля, коровой царя небесного, извините... – рассказывал комиссар Бежан. – И я останусь пани признателен по гроб жизни, ведь только благодаря бесценным показаниям пани удалось выйти на шайку. А уж покушение на вашу жизнь... Если бы вы не согласились пойти в этом отношении мне навстречу, боюсь, прокуратура спустила бы дело на тормозах, но тут не осмелится – покушение на убийство и доказательств куча. Хотя меня самого удивляет такое решение осторожного шефа. Ведь всегда избегал мокрой работы. Видимо, очень уж большую опасность вы представляли для него.