Близ слияния двух великих рек Южной Африки — Оранжевой и Вааль — виднеется лагерь юных охотников. Он стоит на южном берегу реки Оранжевой, в роще вавилонских ив, ветви которых, покрытые серебристыми листьями, ласково склоняются над водой и окаймляют оба берега величественной реки на всем ее доступном глазу протяжении.

Редкой красоты дерево эта вавилонская ива. Даже пальмы — принцы лесов — едва ли превосходят ее изяществом очертаний. В наших краях ее вид навевает печальные мысли: мы привыкли видеть в ней эмблему горя. У нас она называется плакучей ивой, и ее нежная листва серебряным саваном украшает наши могилы. Совсем иные чувства вызывает это прекрасное дерево на безводных плоскогорьях Южной Африки. В этой стране ручьи и реки — большая редкость, и плакучая ива, верный знак присутствия воды, здесь символ радости, а не эмблема печали.

И действительно, в лагере, расположившемся под ее тенью на отмели величавой Оранжевой реки, царит веселье: непрерывные взрывы звонкого и громкого смеха оглашают воздух и вызывают эхо на противоположном берегу.

Кто же смеется там так громко и весело? Юные охотники.

А кто они такие, эти юные охотники?

Давайте пойдем к лагерю и поглядим на них поближе. Сейчас ночь, но яркие вспышки костра позволят нам рассмотреть всех, кто сидит вокруг него. При его свете мы и набросаем их портреты.

Они тут в «полном составе» — все шестеро, и ни одному из них нет еще и двадцати лет. Все это мальчики в возрасте между десятью и двадцатью годами, хотя двое или трое из них, а может быть, и еще некоторые, воображают себя взрослыми мужчинами.

В троих из этой компании вы с первого взгляда узнаете старых знакомых. Это не кто иные, как Ганс, Гендрик и Ян, наши бывшие «лесные ребята».

С той поры, как мы видели их в последний раз, прошло несколько лет, и они порядком выросли, но ни один еще не достиг полной возмужалости. Хоть они уже больше и не «лесные ребята», но все же мальчики. Яна, которого обычно называли «маленьким Яном», называют по-прежнему — и не без причины. Если б он вытянулся во весь рост и стал бы на самые кончики пальцев, то и тогда его затылок едва-едва пришелся бы вровень с верхушкой четырехфутового шеста.

Ганс сделался выше, но, пожалуй, стал тоньше и бледнее. Два года он провел в колледже, где усердно корпел над книгами, и сильно отличился, получив по всем предметам первую награду. С Гендриком произошла заметная перемена. Он перерос своего старшего брата и ввысь и вширь и выглядит почти совсем взрослым. Ему около восемнадцати лет, он прям, как тростник, вид у него решительный и походка, как у военного. Оно и неудивительно: ведь Гендрик за это время больше года прослужил корнетом в полку капских конных стрелков и теперь еще состоит в этом звании, в чем нетрудно убедиться, взглянув на его шапку с золотым шитьем на околыше. Вот все, что можно сказать про наших старых знакомых, «лесных ребят».

Но кто же остальные трое, сидящие вместе с ними у костра? Кто их товарищи? А они, несомненно, не только их товарищи, но и друзья. Кто они? Скажем в двух словах: это ван Вейки, трое сыновей Дидрика ван Вейка.

А кто такой Дидрик ван Вейк? Это тоже нужно объяснить. Дидрик — очень богатый бур-скотовод; каждый вечер в его обширные краали работники загоняют более трех тысяч лошадей и крупного рогатого скота, а овцам и козам его и числа нет. Дидрик ван Вейк справедливо считается самым богатым буром-скотоводом во всем Грааф-Рейнете.

Большое поместье, или ферма, Дидрика ван Вейка граничит с фермой нашего старого знакомого, Гендрика ван Блоома; и вышло так, что Гендрик и Дидрик стали закадычными друзьями и неразлучными приятелями. Встречаются они раза по два на дню. Каждый вечер Гендрик отправляется верхом в крааль Дидрика или Дидрик — в крааль Гендрика ради удовольствия выкурить вместе по громадной пенковой трубке или же выпить по стаканчику брандвейна, настоянного на косточках из собственных персиков. Они и правда настоящие старые товарищи, ибо оба в молодости понюхали пороху и, как все старые солдаты, любят вспоминать разные случаи из своей военной жизни и заново переживать сражения, в которых когда-то участвовали.

Неудивительно поэтому, что их дети тоже близко сошлись друг с другом. Впрочем, между двумя семействами есть еще и узы родства: их матери были двоюродные сестры, так что их дети — так называемые троюродные, а это весьма многообещающий вид свойства, и никому не покажется странным, если в один прекрасный день связь между семействами ван Блоома и его друга ван Вейка станет еще более тесной и нежной. Дело в том, что у ван Блоома (как известно всему свету) есть дочка — прекрасная светловолосая, румяная Трейи; а ван Вейк — отец прехорошенькой брюнетки Вильгельмины — тоже единственной дочери. По игре случая, в каждом семействе оказалось по трое сыновей; но хотя мальчики и девочки слишком молоды, чтобы думать о браке, однако ходят слухи, будто семейства ван Блоома и ван Вейков в очень недалеком будущем породнятся между собой путем двойного брака и что оба приятеля, Гендрик и Дидрик, будто бы против этого отнюдь не возражают.

Я сказал, что в каждом семействе по три мальчика. Вы уже знаете ван Блоомов — Ганса, Гендрика и Яна. Теперь позвольте познакомить вас с ван Вейками. Их зовут Виллем, Аренд и Клаас.

Виллем — старший, и, хотя ему еще нет и восемнадцати лет, по виду он уже вполне сложившийся мужчина. И в самом деле, Виллем юноша весьма крупный, настолько крупный, что ему даже дали прозвище «Толстый Виллем». Его сила соответствует этим размерам — из всех молодых охотников он самый сильный. О своей внешности он не слишком-то заботится. Его одежда, состоящая из просторной домотканой куртки, клетчатой рубахи и необычайно широких кожаных штанов, свободно висит на нем и делает его еще толще, чем он есть. Даже широкополая войлочная шляпа и та сидит на голове, как гриб, а его болотные сапоги несоразмерно велики для ног. Держится Виллем так же непринужденно, как свободна его одежда, и, хотя он силен, как лев, и знает это, он не обидит и мухи, а его мягкий и отзывчивый нрав сделал его любимцем всех окружающих. Толстый Виллем — славный охотник; его ружье, настоящий, самого крупного калибра голландский громобой, всегда при нем; кроме того, он носит с собой громаднейший пороховой рог и сумку, битком набитую свинцовыми пулями. Юноша обыкновенной силы зашатался бы под таким грузом, а Виллему хоть бы что.