– Послезавтра?!

Сергей Павлович порывисто обнял жену и поцеловал. Она почувствовала, как учащенно бьется ее сердце.

– Надо же, Нина! – В голосе обычная, не терпящая возражения твердость.

Попрощавшись с матерью, Сергей Павлович попросил жену завтра навестить его. Почти весь день Сергей Павлович и Нина Ивановна провели вместе. Жена отметила про себя, что настроение у мужа радужное. Он не сомневался в исходе операции. Это настроение передалось и Нине Ивановне.

Утром 14 января 1966 года без пяти восемь утра Сергей Павлович позвонил домой.

– Нина– мне сделали укол. Жду тебя, как договорились... после операции.

Это был последний их разговор.

Сергей Павлович Королев скончался во время продолжительной операции. Трудно судить сегодня. Но вряд ли он серьезно задумывался над причинами своего многолетнего недомогания, полностью доверяясь врачам и тем более такому известному хирургу, да еще министру здравоохранения страны... Весь трагизм положения своего пациента Петровский, к сожалению, понял только на операционном столе. В этот момент он осознал, что поступил опрометчиво, доверившись заключению врачей, не перепроверив их диагноз «кровоточащий полип».

– Саркома, запущеннейшая саркома... будь она проклята, – не в состоянии остановить кровотечения, трясущимися губами повторял хирург.

В операционную не вошел, а вбежал Вишневский, срочно вызванный министром. Александр Александрович в мгновение оценил ситуацию. Но чем он мог помочь? На немой вопрос хирурга дал несколько советов. Наконец с трудом удалось остановить кровотечение. Более или менее в этих экстремальных условиях завершили операцию. Молча пошли, чтобы успокоить Нину Ивановну, крайне взволнованную столь продолжительной операцией. Но на полпути хирургов остановил истошный голос анестезиолога: «Сердце... сердце не слышу...»

Петровский и Вишневский бросились в операционную. Сердце Королева не вынесло многочасовой нагрузки – остановилось. Александр Александрович вскрыл грудную полость и начал массировать сердце руками. Все напрасно. Вишневский стоял возле друга, напряженно, до боли в глазах смотрел на умершего, не веря в случившееся. С невероятной ясностью вспомнил свою давнюю встречу с Сергеем Павловичем и слова, брошенные им: «Мы будем работать над искусственым сердцем». И его шутку:

«Первое – мое».

– Все, Борис Васильевич. Это конец, – глухо произнес Вишневский.

Академик Петровский молча вышел. Александр Александрович продолжал рассуждать сам с собой: «Откуда такая доверчивость и самонадеянность?.. Разве допустимы непрофессиональные исследования... Значит, проведены из рук вон плохо... И такая непредусмотрительность, – мучительно думал ученый, оглядывая операционную, в которой, судя по оснащению, можно лишь делать простейшие операции... Нелепая смерть. Но смерть... всегда нелепа».

Александр Александрович, прощаясь с другом, еще раз взглянул на погибшего, рукой коснулся его холодеющего лба, закрыл лицо простыней. Сутулясь, словно неся на своих плечах непомерный груз вины, вышел в соседнюю комнату. Там академик Петровский и его ассистенты суетливо заканчивали составление медицинского заключения, обдумывая каждое слово. Глаза Вишневского застилали слезы, он как в тумане взглянул на подсунутую ему для подписи бумагу и с трудом прочитал:

«...тов. С. П. Королев был болен саркомой прямой кишки. Была произведена операция». «Нет, все это как-то не так, где же вы раньше были?.. – Слезы мешали смотреть. – ...смерть наступила от сердечной недостаточности (острая ишемия миокарда...)».

Вишневский с укором в упор взглянул на хирурга, что-то хотел сказать, но тот поспешно отвел глаза в сторону...

– Да, Сергею Павловичу уже нечем помочь, – вслух, ни к кому не обращаясь, со вздохом, почти про себя произнес Вишневский. И поставил свою подпись. «Потом разберемся».

Легенду о безымянном Главном конструкторе развеяли суровые и скорбные строки правительственного некролога, опубликованного 16 января 1966 года в центральной и зарубежной печати. Земляне узнали, что под именем таинственного Главного «скрывался» Сергей Павлович Королев. Все те воздающие должное ему добрые, прекрасные слова, что накопились в сердцах людей, к этому человеку наконец произнесены вслух и адресованы ему, Сергею Павловичу Королеву.

«Сергею Королеву больше, чем кому-либо другому, принадлежит заслуга в том, что космический век стал реальностью» (Ханнес АЛЬБИН, физик, лауреат Нобелевской премии. Швеция).

«В истории науки нет более высокой оценки творчества ученого, чем признание его основоположником новой области человеческих знаний. К числу таких ученых с полным правом можно отнести С. П. Королева» (А. Ю. Ишлинский, академик).

«Человечество благодарно Королеву за свершенное. Получить признание человечества – значит быть по меньшей мере выдающимся деятелем науки и культуры» (Герман Оберт, один из пионеров ракетной техники. ФРГ).

«Во главе великого дела должен был встать человек, глубоко понимающий задачу изучения космоса, беззаветно веривший в ее реальность, то время как многие считали ее фантастической. Таким руководителем и организатором был Главный конструктор, академик С. П. Королев» (К. Д. Бушуев, профессор).

«Мне по делам службы ве раз приходилось встречаться с Сергеем Павловичем Королевым. Чаще всего в ЦК КПСС, который координировал усилия министерств и ведомств, участвовавших в разработке ракетно-ядерного оружия... Что касается роли Королева в этом деле – она велика. Смерть его – огромная утрата для Советской Армии» (Г. К. Жуков, Маршал Советского Союза).

«Особого внимания заслуживают мысли и работы Королева в области многоразового использования космической техники путем органического сочетания в одном аппарате ракетно-космической и авиационной техники. Эти материалы ждут заинтересованных исследователей...» (П. В. Цыбин, заслуженный деятель науки и техники.)

«Самая характерная черта Королева – громадная энергия. Этой энергией он умел заражать окружающих. Он был человеком очень решительным, часто довольно суровым. Королев – это сплав холодного рационализма и мечтательности» (К. П. Феоктистов, космонавт, профессор).