– Понятно. А чего помогает?

Пожимает плечами. В темноте это не видно, но хорошо чувствуется.

– Разное. В каждом клане по-своему.

– А точнее? – И легко так прижимаю ее. Тогда она снова начинает говорить.

– То, что охраняет здоровье, богатство, мастерство, семью… Что кому нужнее. У каждого мужчины свое.

– И у каждой женщины. Так ведь?

Девка замерла, даже дышать перестала. Потом быстро повернулась, заглянула мне в лицо. Значит, видит в темноте. И я вижу. Кажется. Глаза у девки светятся. Немного.

– Ты кто? – выдохнула.

Испугал я Машку, в натуре, испугал. Вот так всегда: как забуду прикинуться дураком, так людей пугаю. А шибко умные долго не живут. И умирают бедными. Проверено веками.

– Кто ты? Откуда узнал?

– Откуда-откуда. Догадался! Не так уж и трудно.

Машка перестала светить глазищами, дернула плечом и отвернулась.

– Может, и не трудно. Но никто не догадывался раньше.

А вот в это я не верю. Про мир непуганых идиотов кому-другому рассказывайте. Я в сказки давно не верю. С детского сада, ползунковой группы. Думаю, с догадливыми тут чего-нибудь случается. Не очень полезное для жизни. А особо догадливые молчат себе в тряпочку и прикидываются дураками. Может, хранитель таких бережет их ум?… Интересно, а чего Машкин хранитель стерег?

Спросил.

Послала. И не ответила.

Нет, в натуре, интересно же! Чего можно охранять у такой девки? Вряд ли невинность. На нее ж никто два раза не глянет. На девку, в смысле. Хотя, черт его знает, вдруг такие, как она, тут самые первые раскрасавицы. Тогда – ужас! Надеюсь, все не так мрачно. Надеюсь, нормальные бабы тут тоже попадаются. Такие, вроде Ада Абрамовны. Уменьшенная копия тоже сойдет. Только не сильно уменьшенная!…

– Все!

– Чего «все»?

– Санут ушел.

– Какой Санут? А… вспомнил.

– Ты что, спал?

В голосе беспокойство и забота. Приятно. Но совсем не нужно. Не нужна ты мне, Машка. В натуре. И беспокойство твое тоже.

– Нет. Ни в одном глазу!

– С хранителем говорил?

Догадливая какая.

– Ага. Только, чего он хранит, я тебе не скажу.

– И не надо! Об этом никому не говорят.

Тут она меня озадачила. Конкретно так.

– Что, даже близким?

– Особенно близким! Если не хочешь, чтобы тебя предали, молчи!

Хороший такой совет, душевный. Похожий мне дала одна баба лет двадцать назад. Ада-из-ада… Пожалуй, так я и Машку начну уважать, как ее.

Что ж это за мир такой, где мальки дают ТАКИЕ советы? Мир для нормальных пацанов, типа Диснейленд для детей небедных родителей? Тогда я попал туда, куда надо. А то взрослому в детской песочнице, как голодному в бане.

Осталось с хранителем вопрос решить, и можно жить дальше. В смысле, спокойно и под защитой. Как под крышей. Это кто ж моей крышей здесь будет? И защищать чего станет? Чего тут у меня самое ценное? Да, вроде, ничего, кроме меня не осталось. Может, меня и надо беречь, стеречь и защищать? Точно! А то все, кому не лень, обидеть норовят. Два дня, как приехал, и уже пять трупов за спиной. Или шесть? Того, в переходе, я тоже, кажется, достал. Жаль, про Нож тогда не вспомнил…

О, чем ни хранитель!

…в дни бед и горестных сомнений ты один мне надежда и защита…

Стоп! Куда это меня понесло? Мне только русского языка и Ады Абрамовны во сне не хватает. Для полного счастья. Лучше уж чего-другое вспомнить. Спокойное. Хотя бы день, когда меня зажали три отморозка, укуренных до зеленых собак… и если бы ни Сава…Хороший такой день рождения выдался, памятный. Но на ночь глядя его лучше не вспоминать. Одиннадцать мне тогда было. И Саве. Не мальки уже, но людей еще не убивали. Если тех троих можно назвать людьми…

Чего-то на душевные воспоминания меня потянуло. После таких кошмары могут быть. Слышь, Хранитель, ты уж присмотри, чтоб они обошли меня стороной, а я спать буду. Вон, Машка уже сопит, и мне самое время.

Я спал и видел сон. Не часто так бывает, чтобы спал и помнил, что спишь. А еще я знал, что это не мой сон. Меня в него пригласили. Как на экскурсию. Я не помнил, кто пригласил. Но это и не важно. Узнаю в свое время. Или не узнаю. Такой вот пофигизм меня разобрал.

Я шел по тоннелям. Камень цвета мышиной шкурки, с потеками и пятнами, как от подсохшей крови. Веселенькая такая расцветка. Здорово помогает при паранойе и депрессии. Длительный и устойчивый эффект гарантирован.

Знакомыми такими тоннелями шел. Сначала я думал, что в Дум попал. Или в Еретик. Антиквариат тот еще, но когда-то мне нравилось. Днем играешь, а ночью снится. И такое бывало.

Потом пригляделся и понял: не в игру меня занесло, а в Храм. Тот, что в горе. Был я там только раз, и не во сне, а теперь вот опять теми же коридорами иду. Возвращаюсь к тому месту, где незнакомец умер. Тогда я так и не вспомнил, кто он такой, вот и остался он для меня незнакомцем. А тут и вспоминать не пришлось, только глянул и сразу понял – я это. Другую одежду носил, в другом мире жил, а все равно – это я. Пока жил он-я – сходство не так заметно было, умер и все лишнее исчезло, облетело, как шелуха. Осталась суть, слепок с меня-другого. Полупрозрачный такой и, наверное, проницаемый. Но проверять не стал, обошел след прошлого стороной.

В этом сне я знал, что оставил безопасный выход за спиной. Но возвращаться не стал, не было ни желания, ни потребности. Впереди ждал другой выход, а может и не один. А еще впереди была засада.

В этот раз я переиграл сценарий – напал первым. С Ножом в руке. А хирург с ножом – это опасное сочетание. Даже с осколком стекла – не слабый противник. Было дело. Но это в другом мире и в другой жизни, от которой остались воспоминания. А здесь у меня есть самое лучшее оружие и самый надежный спутник – Нож. Имя у него такое, а не название. И думать его надо с большой буквы. Или писать, если есть на чем. Но мне было не до орфографии. Все-таки четыре противника – это на четыре больше, чем мне надо.

Все закончилось быстро, быстрее, чем в прошлый раз, и я пошел дальше. Неторопливо и спокойно, как по знакомым местам, когда и под ноги смотреть незачем, каждый камень давно знаешь. И думать не думаешь, что в родных местах с тобой может чего-то случиться. Будто не ломают ног в собственной квартире или не тонут в своей ванне.