Зорге нужно было отчитаться о проделанной работе, уточнить прежние задачи и наметить новые, учитывая изменившееся положение членов группы, и прежде всего самого Зорге. Новое руководство военной разведки хотело познакомиться с руководителем группы «Рамзай». Но была и еще одна причина срочного вызова в Москву в конце мая 1935 года. Этой причиной был шумный, со статьями в китайской и западной прессе, провал советской военной разведки в Китае.

В октябре 1964 года газета «Комсомольская правда» начала публикацию серии статей одного из сотрудников военной разведки под общим названием «Я знал Зорге». Автор, работавший в 1933 году нелегалом в Берлине, описывал свои встречи с «Рамзаем» и выступал под псевдонимом Я. Горев. В те годы он готовился покинуть Германию и отправиться с разведывательной миссией на Дальний Восток. Поэтому он получил указания от «главы нелегальной берлинской организации, которого я знал как „Оскара“, встретиться с товарищем „Рамзаем“. „Гореву“ было сказано, что они с „Рамзаем“ будут соседями и что им следует вместе обсудить „некоторые вопросы оперативного характера“.

Под псевдонимом «Горев» выступал Яков Бронин. Он родился в 1900 году в Латвии. В 1918 году окончил гимназию. В 1920-м вступил в партию и занялся журналистской деятельностью. В РККА с 1922-го — политработник, редактор армейских журналов. Дослужился до должности начальника бюро печати Политуправления РККА и в октябре 1928-го поступил в Институт красной профессуры. В октябре 1930-го Берзин забрал его в Разведупр и отправил нелегалом в Берлин. В августе 1933-го Бронин приехал в Шанхай и принял резидентуру. Приехал туда со своей женой француженкой Ренэ Марсо, которая была радисткой резидентуры. Как радиоинструктор, она выезжала в Токио, чтобы помочь «Бернгарду» в налаживании радиосвязи с «Висбаденом» (Владивостоком), и, конечно, знала о существовании Зорге.

В мае 1935-го Бронин провалился и потянул за собой почти всю агентурную сеть шанхайской резидентуры. Провал «Абрама» (Бронина) бросал серьезную тень на самого Зорге и грозил его компрометацией. Главным образом по этой причине ему в конце мая был разрешен отпуск с выездом в Москву. По докладам советского полпреда Карахана из Нанкина, провал «Абрама» в Шанхае произошел прежде всего по вине самого руководителя, из-за непоследовательной позиции «Абрама», не сумевшего порвать с Коминтерном. Вместо четкой агентурной линии по организации и сбору военной информации, «Абрам» до конца не преодолел своих колебаний между компартией и социал-демократами. В Шанхае он попал между «молотом и наковальней», между чанкайшистской контрразведкой «Дай-Ли» и руководителем маоистской службы безопасности Кан Шеном, подозревавшим «Абрама» в интригах местных коммунистов против Мао Цзэдуна в пользу Коминтерна (Ван Мина).

Айно Куусинен, работавшая в Китае в 1935 году по линии Разведупра под псевдонимом «Ингрид» и связанная с Брониным, была сразу же после его ареста отозвана в Москву. В своих воспоминаниях она пишет: «… Через несколько дней (это было в ноябре 1935 года) я прочитала в „Джапан Таймс“, что в Шанхае арестован таинственный шпион по фамилии Абрамов (у Бронина был паспорт на имя латыша Абрамова). Хотя причин, по которым меня отзывали, могло быть множество, я сразу подумала, что скорее всего это вызвано арестом Абрамова. Правда, я с октября 1934 года с ним не виделась, но могло стать известно что-нибудь меня компрометирующее. Он был центром всей советской дальневосточной разведки, и вполне вероятно, что арест его вызвал в Москве беспокойство.

Зорге приехал в Москву в июле 1935-го. И попал в совершенно другую организацию. Вместо начальника Управления Берзина новый начальник Урицкий. Вместо начальника агентурного отдела Мельникова новый зам по разведке Артузов. Новая структура и новый Восточный отдел с новым начальником Кариным. За прошедшие полтора года в центральном аппарате все изменилось полностью. Этой перестройке предшествовали очень серьезные события 1933 — 1934 годов, которые определили деятельность военной разведки на годы вперед и в Европе, и на Дальнем Востоке. Фактически дальнейшую разработку операции «Рамзай» вели уже совершенно другие люди, которых Зорге не знал.

Признаком сильного недовольства Сталина положением в военной разведке стала публикация на первой полосе «Правды» от 23 марта 1934 года в заметке под заголовком «Антисоветская кампания французских черносотенцев» сообщение, что после нескольких месяцев молчания зарубежная печать помещает «вымышленные сообщения» о том, что раскрытая осенью 1933-го во Франции «шпионская организация действовала якобы в пользу Советского Союза». Это короткое сообщение вряд ли привлекло внимание рядовых советских читателей, которым хватало своих забот. Не для них оно и предназначалось: ни одна разведка мира не обходится без провалов, и ни одна в них не сознается. Нужно было как-то сбить накал западных публикаций.

Через несколько дней после публикации в «Правде» были подготовлены материалы для очередного заседания Политбюро. 29 марта на нем с докладом «О кампании за границей о советском шпионаже» выступил сам Сталин (для этого времени случай достаточно редкий и показательный). После обсуждения заместителю наркома иностранных дед Крестинскому поручили в тот же день представить текст опровержения ТАСС, а наркомвоенмору Ворошилову подробно ознакомиться с вопросом и доложить Политбюро. 30 марта в центральных газетах было опубликовано опровержение ТАСС: «В связи с появившимися во французской печати утверждениями, будто группа лиц разной национальности, арестованная в Париже по обвинению в шпионаже, занималась им в пользу СССР, ТАСС уполномочен заявить со всей категоричностью, что эти утверждения являются ни на чем не основанным клеветническим вымыслом».

После выступления Сталина на Политбюро Особый отдел ОГПУ, наблюдавший за Наркоматом по военным и морским делам, подготовил подробную докладную записку о работе 4-го Управления. Подписал ее фактически уже руководивший ОГПУ Генрих Ягода, адресовалась она Сталину, курировавшему деятельность всех звеньев разведывательной триады (военная разведка, политическая разведка — ИНО ОГПУ и партийная разведка — отдел международных связей Коминтерна). На десяти страницах шло сухое перечисление всех провалившихся резидентур 4-го Управления с фактами, датами, фамилиями. Выводы были сведены в один абзац: «Тщательное изучение причин провалов, приведших к разгрому крупнейших резидентур, показало, что все они являются следствием засоренности предателями, подбора зарубежных кадров из элементов, сомнительных по своему прошлому и связям, несоблюдения правил конспирации, недостаточного руководства зарубежной работой со стороны самого 4-го Управления Штаба РККА, что несомненно способствовало проникновению большого количества дезориентирующих нас материалов».