Когда в результате ежедневных походов у меня собралась порядочная коллекция животных, я обнаружил, что времени для новых вылазок остается все меньше и меньше, так как мои питомцы требовали к себе все больше и больше внимания. Чтобы продолжать пополнение коллекции в прежнем темпе, оставалось одно: выходить на ловлю ночью.

Это, пожалуй, один из самых волнующих видов поиска. Вооруженная помимо обычного набора сумок, бутылок, ящиков и сетей еще и фонарями, наша команда выступала из лагеря сразу с наступлением темноты и двигалась медленным шагом, озаряя ярким светом нависавшие над нами ветви деревьев. Если меж них таился какой-нибудь зверь, его глаза, в которых отражался свет, сверкали среди листвы, словно диковинные самоцветы. Этот метод ловли и в самом деле оказался очень успешным: ты встречаешь столько животных, которых никогда не увидел бы в дневное время, потому что, следуя своему образу жизни, они выходят охотиться и кормиться только ночью, а днем спят в норах и гнездах. Но отыскать в ветвях или в траве – это еще полдела, самое трудное – их поймать.

Как ни странно, среди животных, которые легче других даются в руки ловцу, оказались крокодилята. Эти рептилии обитают в небольших мелких ручьях и речушках, пересекающих лес крест-накрест. Ночью они выползают на миниатюрные отмели и залегают там в ожидании, что какая-нибудь неразумная тварь придет к ручью напиться – тут-то они ее и схватят.

В поисках этих созданий мы шли по течению ручьев, иногда по пояс в воде, освещая себе путь фонарями. Вдруг неожиданно с отмели сверкнут два горящих уголька. Я осторожно подхожу, направляя свет прямо в глаза крокодиленку, чтобы он не смог меня заметить, наклоняюсь... и раз – прижимаю его к земле рогулькой, вроде той, с которой ходят на змей. Многие из этих животных имеют всего от восемнадцати дюймов до двух футов в длину, но иногда встречались и покрупнее – до четырех футов и более. Когда прижимаешь их к земле, они принимаются бить хвостами и рычать, как львы, пытаясь вырваться и скрыться под водой. Пересаживая такого зверя в ящик, необходимо внимательно следить не только за пастью, но и за хвостом, поскольку одним ударом он способен переломить руку. А то могут пуститься и на такую хитрость – лежат себе смирнехонько и преспокойно дают себя взять, а потом неожиданно извернутся и так саданут тебя хвостом, что волей-неволей разожмешь руку и выпустишь добычу обратно в ручей. Наученные горьким опытом, мы взяли за правило не поднимать крокодила с земли иначе, как крепко зажав ему шею и хвост.

Один из самых трудных и драматичных походов я совершил, когда находился в небольшой деревушке Эшоби. Мы бродили почти всю ночь без особого успеха, пока один охотник не предложил отправиться к известной ему отвесной скале со множеством пещер. Мы решили, что уж там-то точно скрывается какая-нибудь живность, и, двинувшись в указанном направлении, вскоре вышли к реке, которую нужно было перейти вброд. Мы брели по пояс в холодной воде и уже добрались до середины, когда шедший позади меня охотник включил фонарь и – о ужас! – обнаружил, что река кишит водяными змеями, снующими туда и сюда; иные, вытянув из воды шеи, похожие на перископы, смотрели на нас блестящими глазами. Эти змеи не были ядовиты (хотя, если их раздразнить, могут цапнуть будь здоров), но африканцы убеждены, что все змеи ядовиты, и относятся к любому виду с величайшей осторожностью. Бедный охотник, застигнутый врасплох на середине реки, решил, что на него ниспосланы чуть ли не все водяные змеи, какие только есть в Камеруне; издав дикий крик, он бросился к берегу, но бежать по пояс в воде оказалось не так-то просто – течение сбило его с ног, и он плюхнулся в воду, утопив все снаряжение, которое нес на голове. Напуганные шумом, водяные змеи тут же скрылись под водой. Когда бедняга снова поднялся на ноги, вздыхая и что-то бессвязно бормоча, товарищи бросились расспрашивать его, что случилось; услышав, что река полна змей, они зажгли фонари, но не обнаружили ни одной. После недолгих споров мне удалось убедить охотников постоять спокойно на середине реки с потушенными фонарями. Простояв так около получаса, мы снова зажгли их и опять увидели себя в окружении змей, точно выткавших своими телами серебристые узоры на поверхности воды. С помощью сачков на длинных рукоятках мы отловили четыре-пять; как они ни бились и ни извивались, а оказались в наших мешках. Затем мы продолжили свой путь.

Достигнув скалы, мы убедились, что она и в самом деле изрезана пещерами различных форм и размеров, что делало ее похожей на медовые соты; входы в них заслоняли кучи камней и невысокий подлесок. Мы поделили скалу на участки, и каждый взялся обследовать свой, ища, чем здесь можно поживиться.

С надеждой на успех я продвигался среди скал, светя фонарем туда и сюда, и вдруг увидел, как из кустов выскочило существо странной формы и, мелькнув передо мной, юркнуло в небольшую пещеру. Я ринулся вперед и, став на колени перед входом, посветил туда, но ничего не увидел. В ширину вход в пещеру был почти с дверной проем, но в высоту едва достигал двух футов. Чтобы добраться до скрывшегося в пещере зверя, мне пришлось ползти на брюхе, держа фонарь в зубах. Это было в высшей степени неудобно, тем более что пол пещеры был усыпан острыми обломками скал, поэтому продвижение вперед оказалось медленным и болезненным.

Я увидел, что проход заканчивается небольшим круглым помещением, из которого новый проход вел дальше вглубь. Я прополз и по этому коридору и обнаружил, что и он заканчивается подобным помещением, только гораздо меньших размеров. Посветив вокруг, я услышал два глухих вздоха, за которыми последовало шуршание, скорее похожее на хрип. Пока я соображал, откуда исходит этот странный звук, хрип повторился, и некое существо, выскочив из мрака, выбило у меня из руки фонарь и бросилось наутек; мне показалось, что в запястье вонзилось полсотни иголок. Подобрав фонарь, я увидел, что оно так исколото и исцарапано, будто я со всего размаху сунул руку в куст ежевики.