Муса и Ларри слушали молча.

– А вы сразу – машины отдавать, деньги платить... – продолжал Ахмет. – Я же сто раз говорил – если что, я всегда "Инфокар" прикрою. Любому башку отверну, пусть только сунутся. Солнцевские, ореховские, подольские – мне все равно. Вот так я сижу, вон там он стоит. Только он хотел сесть, я как крикну. Он вскочил, стоит и трясется. А потом, когда Леонида привезли, я так сыграл, так сыграл, – Ахмет закрутил головой, – будто это все мое, будто я хозяин, Леонида оштрафовал, всех разогнал. Они теперь понимают, что хотели у меня деньги отнять. Знаете, как перепугались!

Ахмет долго еще ходил по кругу, вспоминая, как он сидел за столом и ел икру, а незадачливый налетчик переминался с ноги на ногу, как он влил в него стакан водки, как завербовал трех неплохих пацанов и обеспечил складу спокойное существование за полторы тысячи в месяц... Потом Ахмет выдохся и перешел к главной теме.

– Ларри Георгиевич, уважаемый, – начал он, поблескивая глазами. – У меня есть большая просьба. Пообещай, что не откажешь.

– Дорогой! – Ларри растопырил усы. – Как тебе можно отказать!

– Нет, ты пообещай, – не отставал Ахмет. – Скажи – все сделаю.

– Для тебя, дорогой, все сделаю. Как для лучшего друга. Ахмет придвинулся поближе к столу.

– Очень трудно стало работать. Станция здесь, станция там, стоянки в разных местах. Если что, пацаны могут просто не успеть доехать. Надо обеспечить транспортом.

– А что, – спросил Ларри, продолжая радушно улыбаться, – разве не хватает машин? В прошлом месяце я тебе пять машин выписал, в позапрошлом три. У тебя сейчас восемнадцать машин. Я не ошибаюсь?

– Ай! – Ахмет с восторгом ударил себя по коленям. – Какой человек! Все помнит! Дай я тебя обниму. – Обняв Ларри, он продолжил: – Видишь, как получается – к Леониду сегодня целый час ехал. Из центра. А если пацаны поедут откуда-нибудь с окраины? Сколько времени уйдет? Надо обязательно еще четыре машины.

Через полчаса, приняв во внимание, что две машины Ахмет сегодня вернул, было решено передать их ахметовской братве.

Ахмет выставил вперед руку и загнул палец.

– Еще хочу попросить. Можно одну машину лично для меня?

– Погоди, погоди,– заинтересовался Ларри.– У тебя же есть "мерседес". Зачем тебе "Жигули"? Ахмет потупил глаза.

– Я жениться хочу. Познакомился с девушкой. Знаешь, какая? О! Идет по улице – все оглядываются. Я ей говорю, такая девушка не может пешком ходить. Раз ее прокатил, два прокатил. Каждый день не могу, работы много. Вот сегодня. Я поехал Леонида спасать, она целый день дома сидит, плачет, ей в парикмахерскую надо, а я ей не разрешил на улицу выходить. Пожалей девушку.

Когда о машине для невесты Ахмета договорились, Ахмет загнул второй палец.

– Ларри Георгиевич! Еще хочу попросить. Ты не обижаешься? Убедившись, что на лице Ларри сохраняется невозмутимо доброжелательное выражение, продолжил:

– Понимаешь, она водить не умеет. Хочу тебя попросить, чтобы ты взял на работу водителя. Который ее будет возить. Пожалуйста.

– Конечно, – с неожиданной готовностью согласился Ларри. – Забирай любого из разгона.

– Нет, – замотал головой Ахмет. – Можно моего человека взять на работу? Я уже договорился. Такой хороший парень. Двоюродный племянник одного моего лучшего друга. Можно?

Ларри и Муса переглянулись и кивнули.

Ахмет загнул третий палец.

– У меня еще одна просьба есть, Ларри Георгиевич.

– А их много в запасе? – спросил Ларри.

– Клянусь, последняя.

– Давай, – сказал Ларри и посмотрел на часы. – А то я уже опаздываю. Ахмет поерзал на стуле.

– Ларри Георгиевич, клянусь, мне стыдно на улицу выходить. Девушка хочет в ресторан, еще куда-нибудь. Поговорить с нужным человеком... Посмотри сюда. Вот мой кошелек. Что там? Тысяча рублей. Клянусь тебе, больше ни копейки нет. Просто неудобно.

Ларри покосился на возвращенный Марком пакет с долларами,

– Сколько?

Ахмет развел руками.

– Сколько дашь. Сколько не жалко.

– Пять хватит?

– Пусть будет десять. – Ахмет обворожительно улыбнулся.

– Держи. – Ларри протянул перехваченную аптечной резинкой пачку.

– Я пойду? – спросил Ахмет, убирая деньги в карман френча. – Дорогой Ларри, дай я тебя обниму. Знаешь, как я тебя уважаю. Муса, и тебя дай обниму.

– Не дороговато? – не утерпел Муса, когда Ахмет скрылся за дверью.

Ларри пожал плечами.

– Три машины. Водитель. Десять штук. Это недорого. Но много.

– А ты не думаешь... – начал Муса.

– Что он это сам устроил? Нет. Мог, конечно. Но здесь все так и было. Я проверил. История, однако, неприятная. Кстати, я считаю, Леню надо оттуда убирать. Он не тянет.

– Да ты что! – изумился Муса. – Если правда все, что рассказывают, ему орден давать надо...

– А я с этим и не спорю, – пожал плечами Ларри. – Орден давай вручим. Но со склада его нужно убирать – однозначно. Если там такой порядок, что и самого Леню, и машины всякая шпана может забрать, нам подобный директор не нужен. Нам нужен такой директор, который сам на кого хочешь наедет. Ты помнишь, я возражал, чтобы его назначили? Это вы с Платоном мне руки выкрутили.

– Погоди. – Муса покраснел. – Он в доску наш человек. Это раз. Умный. Это два. Честный. Это три. Держался молодцом. Это четыре. Дальше считать?

– Не надо. Умный, честный... Я же не спорю. Я говорю, что он не тянет. Другое дело, пас в сторону надо правильно провести, чтобы обиды не было. Подумай, куда его пристроить.

– А с Платоном ты не хочешь согласовать?

– Почему не хочу? Хочу. А ты пока подумай.

Закончилась эта история тем, что Леня был повышен в звании, брошен на фронт недвижимости под крыло к Мусе и получил солидную прибавку к зарплате. А складом стал заведовать один из людей Ларри.

Так началась давно замышлявшаяся Ларри операция по выдавливанию из автомобильного бизнеса старой академической когорты. Через полгода все директора стоянок и складов смотрели Ларри Георгиевичу в рот. И, что было для него принципиально важно, не имели прямого выхода ни на Платона, ни на Мусу, принадлежа Ларри душой и телом.

– Нет, ты объясни, – настаивал Марк, размахивая перед носом Ларри листом бумаги с пришпиленным к нему конвертом. – Объясни! Мы здесь что-то теряем?