– Так, значит, сила, действующая в поместье Бил-лингтонов, это Ричард, а не Илия?

– Несомненно. У нас есть определенные свидетельства. Ведь именно Ричард Биллингтон исчез, в то время как Илия умер естественной смертью в Англии. Вот в чем состоит конфликт, который Бейтс ошибочно принял за признаки раздвоения личности, И потом, только Ричард мог вселиться в более слабого духом Дюарта. Наконец, есть один маленький штрих, который является решающим ключом к этой дьявольщине. Ричард Биллингтон так долго общался с Тварями на той стороне, что стал, как и они, подчиняться законам, существующим в их измерении. Я имею в виду символ Старших Богов. Итак, вы, наверное, помните, что в день, когда перед рассветом появился индеец, Дюарт попросил Бейтса о помощи. Ему нужно было увезти и закопать камень, на котором был знак Старших Богов. Дюарт “предложил пари”, что Бейтс не поднимет камень. Бейтс все сделал. Но заметьте, что ни Дюарт, ни индеец пальцем не шевельнули, чтобы помочь. Короче, ни один из них не осмелился притронуться к камню, потому, Филипс, что Амброз Дюарт больше не Амброз Дюарт – он Ричард Биллингтон, а индеец Квамис – тот самый индеец, помогавший и служивший Илии, а более чем за сто лет до этого служивший Ричарду, вызванный обратно из жутких пространств с той стороны Порога, чтобы вновь повторились все ужасы, начавшиеся более двух веков назад. И если моя интуиция меня не обманывает, нам придется действовать быстро и без колебаний, чтобы расстроить и предотвратить это. И, несомненно, Бейтс сможет рассказать нам кое-что еще, когда заедет сюда через три дня по дороге домой – если, конечно, ему позволят сюда заехать.

Понадобилось значительно меньше трех дней, чтобы предчувствие доктора Лэпхема оправдалось. Официального сообщения об исчезновении Стивена Бейтса не появилось, но нам в руки попал отрывок записки, подобранной деревенским почтальоном на Эйлсберской дороге и переданной им доктору Лэпхему. Доктор молча прочел записку и передал ее мне.

Она была написана неаккуратным почерком, видимо, в страшной спешке, сначала на коленях, а потом, наверное, он писал ее, прижав к стволу дерева, так как бумага во мно-гих местах была проткнута карандашом:

На этом текст обрывался.

– Ясно, что Бейтса спасать уже поздно,– сказал доктор Лэпхем,– И я надеюсь, мы не встретимся с тем, что его схватило,– добавил он,– потому что мы поистине слабы против него. У нас есть единственный шанс: разделаться с Биллингтоном и индейцем, пока Тварь находится на той стороне, ибо она не вернется, если ее не позовут.

Говоря так, он открыл ящик стола и вынул оттуда два браслета типа повязок, которые имели вид наручных часов, но оказалось кожаными полосками с яйцеобразным серым камнем, на котором был вырезан странный рисунок – неправильная пятиконечная звезда с ромбом в центре, обрамляющим нечто вроде столба пламени. Он передал мне один из них, надев другой на свое запястье.

– Дальше что? – спросил я.

– Теперь мы пойдем в тот дом и спросим насчет Бейтса. Это может оказаться опасным.

Он ждал, что я буду протестовать, но я ничего не сказал. Я последовал его примеру, надев браслет, и открыл дверь, пропуская его вперед.

В доме Биллингтона не было никаких признаков жизни; некоторые ставни были закрыты, и, несмотря на то, что погода была достаточно прохладная, из трубы не шел дымок. Мы оставили машину на подъездной аллее перед входом, прошли по уложенной плитами дорожке и постучали. Никто не открывал. Мы постучали громче, потом еще… Неожиданно открылась дверь, и перед нами предстал человек среднего роста, с ястребиным носом и ярко-рыжими волосами. Кожа его была смуглой, почти коричневой, взгляд острым и недоверчивым. Доктор Лэпхем немедленно представился.

– Мы ищем мистера Стивена Бейтса. Как я понимаю, он живет здесь?

– К сожалению, больше не живет. Он на днях отправился в Бостон. Он обычно проживает там.

– Вы можете дать мне его адрес?

– Семнадцать, Рэндл Плейс.

– Благодарю вас, сэр,– сказал доктор Лэпхем и протянул руку.

Несколько удивленный этим неожиданным проявлением любезности, Дюарт протянул свою; но едва его пальцы коснулись пальцев Лэпхема, как он издал хриплый крик и отпрянул назад, одной рукой цепляясь за дверь. На его искаженное лицо страшно было смотреть; подозрительность сменилась невыразимой ненавистью и яростью; более того, по его глазам было видно, что он начинает все понимать. Только мгновение он стоял в нерешительности, затем с силой захлопнул дверь. Каким-то образом он узнал странный браслет на руке Лэпхема.

Доктор Лэпхем с невозмутимым спокойствием пошел обратно к машине. Когда я уселся за руль, он посмотрел на свои часы:

– Дело идет к вечеру. У нас мало времени. Полагаю, что он вечером пойдет к башне.

– Вы ему дали что-то вроде предупреждения. Почему? Наверное, лучше было бы, если бы он ничего не знал.

– А почему он не должен знать? Лучше, что он знает.

Давайте не тратить время на разговоры. У нас много дел до наступления ночи. Нужно быть на месте до захода солнца, а ведь еще придется заехать в Архам и взять то, что нам понадобится сегодня вечером.

За полчаса до захода солнца мы уже шли пешком через Биллингтонову рощу, приближаясь с запада, так что из дома нас видеть было нельзя. Уже наступали сумерки. Густая растительность тоже мешала нашему продвижению, тем более что мы были тяжело нагружены. Доктор Лэпхем не забыл ничего. Мы несли с собой лопаты, фонари, це мент, большой кувшин с водой, тяжелый лом и прочее. Вдобавок доктор Лэпхем вооружился старомодным пистолетом, стрелявшим серебряными пулями. Он взял с собой схему, оставленную нам Бейтсом, на которой было показано, где он закопал большой серый камень с символом Старших Богов.