– Говорю тебе: она пропала. Исчезла.

– А если нам вместе вернуться в Лондон, еще раз поискать? Четыре глаза зорче, чем два! Что ты на это скажешь, Бен Баукер?

– Я скажу: нет! Пусть я не сумел найти свою подругу, зато я знаю, где искать его!

– Ты имеешь в виду своего врага?

– Угу, его самого.

– Ну, найдешь ты его, и что дальше?

– Неважно!

– В моей стране, – нахмурившись, проговорил Дэвид, – он бы долго не протянул.

– В этой тоже не заживется! – свирепо прорычал Баукер.

– Но английские законы, – продолжал Дэвид, – гораздо строже, суровее наших…

– Плевать на законы! – ответил бывший каторжник. – Мне бы только встретиться с этим негодяем еще разок, всего один разок, а там пусть закон поступает со мной, как ему заблагорассудится! Завершу то, что начал пятнадцать лет назад, и с радостью позволю себя повесить – с радостью!

Ужасное лицо Баукера, его грозный голос были полны роковой решимости. Как видно, он все давно взвесил.

– Человек, по вине которого ты испытал столько горя, живет поблизости, не так ли?

– Я этого не говорил! – Каторжник подозрительно взглянул на молодого человека.

– Имени его ты тоже не называл, – спокойно сказал Дэвид. – Но все-таки я догадываюсь, что это… Невил Лоринг.

Едва он произнес эти слова, как Бен Баукер резко схватил его за горло и зашипел от ярости:

– Кто ты такой? Откуда тебе все известно? Кто? Кто ты такой?

– Я – тот, кто ненавидит сэра Невила не меньше твоего.

– Прекрасно сказано! Только свежо предание, да верится с трудом, – пыхтел Баукер. – Стоит мне повернуться к тебе спиной, как ты помчишься к нему, чтобы предупредить: Бен Баукер, мол, вернулся домой и собирается свести с ним счеты.

– Только не я, – спокойно возразил Дэвид. – Отпусти мое горло!

– Если я прав и ты собираешься мне напакостить…

– Нет! – перебил Дэвид.

– А как ты это докажешь? Ох, проклятье!.. Но у меня есть одна мыслишка. Если тебя придушить, то…

– Тебе не удастся, – не дал ему закончить Дэвид.

– Мне? Не удастся? Что ты хочешь этим сказать?

– Я убью тебя первым.

– Ты?!

– Вот именно.

Голос Дэвида был по-прежнему мягок, но, прочитав в его глазах угрозу, Бен Баукер медленно ослабил хватку и отступил на шаг. Он подобрался; его загорелые руки, готовые к немедленным действиям, подрагивали от напряжения; глаза, злые и внимательные, не отрывались от лица противника.

– Ну, открывай свои козыри!

– Пожалуйста, – ответил Дэвид, показывая незаметно вынутый из кармана пистолет. – А теперь послушай меня, Бен Баукер! Я не стану утруждать себя доносом сэру Невилу, который вполне может сам позаботиться о своей гнусной персоне. Я хочу предостеречь тебя, поскольку ты лучше, чем он. Здесь, в Англии, любой человек, проливший кровь другого человека, считается отпетым преступником. И с точки зрения закона не имеет значения, каковы мотивы – ничто не может оправдать убийство. Поэтому убийца подлежит постыдной казни в назидание другим.

– Ну и что? Мне все равно, – возразил Баукер. – Пускай меня повесят! Ради чего мне жить?

– Но твоя Нэн…

– Она пропала, потерялась… Может, ее давно нет в живых.

– Даже если она умерла, друг мой, всем нам рано или поздно придется умереть. Но будет лучше, если ты встретишься с нею там, не запятнав себя этой черной кровью.

– Ба! Запел прямо как священник. Только я сыт по горло их проклятыми лживыми проповедями – наслушался в тюрьме! Если моя Нэн пропала, значит, пропала; если умерла, значит, ее нет, и точка. Но, так или иначе, я не могу ее разыскать, а потому прикончу его – обязательно прикончу! И если меня вздернут, не хуже других спляшу ньюгейтский хорнпайп. Так что ступай своей дорогой, а я пойду своей. И держи язык за зубами! А что до твоего безденежья… на вот, возьми, приятель!

С этими словами Баукер вынул кошелек и протянул две гинеи.

– Нет, нет! – воскликнул Дэвид. – Нет, Бен Баукер, я не могу их взять, честное слово, не могу!

– Не можешь? Это почему же? Из-за того, что я был на каторге? Черт побери, это честные деньги! Я заработал их давным-давно, откладывал на нашу свадьбу… Говорю тебе, бери их, парень, бери, не гневи Бога… Ах, черт!

– Что случилось?

– Сиди тихо и не оглядывайся! На нас пялится какой-то странный тип. Интересно, за кем он следит – за тобой или за мной?.. Ни то, ни другое. Он смотрит куда-то в сторону. Ложная тревога, приятель, это всего лишь бродячий торговец.

Оглянувшись, Дэвид увидел торговца, который направился прямо к ним. Невысокий и коренастый, он так зарос бородой, что растительность почти совсем скрыла лицо, за исключением пары светлых глаз да кончика носа. На шее у него висели ленты, шнурки, кружева, цепочки, сделанные под золото, и прочие мелочи – как видно, образцы товара, который находился у него в узле за плечами.

Подойдя ближе, он остановился, тронул пальцем бровь и радостно поздоровался:

– Прекрасный день, джентльмены, отличный денек! Не желаете чего-нибудь купить? Новую косынку – шелковую или из хлопка? Что вы скажете насчет витых шнурков? А вот перочинные ножи с лезвием острым, как бритва. Не нужны ли вам щетка или гребешок? Прошу вас, судари мои, выбирайте, что вам по душе.

– Спасибо, нам ничего не нужно, – ответил Дэвид.

Бен Баукер лишь нахмурился и промолчал.

– Что значит «ничего»? – настаивал нисколько не обескураженный торговец. – Вот перстеньки, брошки, цепочки – совсем как золотые, на ощупь тоже настоящее золото, и, кто знает, может, оно золото и есть. Весьма недорого – всего восемнадцать пенсов… впрочем, вам я уступлю за шиллинг… Полшиллинга! Что, не желаете? Ладно, будь по-вашему. А шляпа – как насчет шляпы для молодого господина? Замечательная мягкая шляпа, легкая, словно перышко! У меня всего одна такая. Отлично будет на вас смотреться!

– У меня нет денег, – отрезал Дэвид.

– О! – огорчился бородатый торговец. – Это меняет дело. Нет денег – нет и шляпы, и наоборот. Увы! А я-то, поглядев на вашу пораненную голову, решил, что шляпа вам необходима. Солнце, знаете ли, печет, и все такое…

– Я покупаю! – прорычал Бен Баукер и полез за кошельком.

– Вы изъясняетесь, словно князь, сэр, и вы правы, милорд! – воскликнул торговец, мигом сбрасывая со спины тюк.

Покопавшись в нем, он извлек на свет Божий нечто серое и бесформенное. После многочисленных похлопываний, растягиваний и выкручиваний серый ком превратился в мягкую фетровую шляпу, украшенную широкой белой лентой.

– Вы только взгляните! – восторгался торговец, надевая ее на кулак. – Эта шляпа не имеет себе равных.

– Тогда, боюсь, она будет слишком бросаться в глаза, – улыбнулся Дэвид.

– Еще бы! – осклабился бородатый. – Этой шляпой не побрезговал бы сам принц-регент! Другой такой да за такую цену не сыщешь во всем Сассексе, да что там в Сассексе – во всей Англии! Жалкие пять шиллингов – всего полкроны, и она – ваша! Что, много? Ладно, уступлю за два. Опять много? Ну, хорошо, только для вас – восемнадцать пенсов!

Бывший узник Ботани-Бэй, еще сильнее насупившись, отсчитал монеты. Торговец, показав в улыбке прокуренные зубы, спрятал деньги в карман и, подхватив свой тюк, исчез в дверях гостиницы. Бен Баукер сунул шляпу Дэвиду в руки.

– Носи! – рявкнул он. – Бери, или я ее выброшу! – И, резко поднявшись, повернулся, чтобы уйти.

Но Дэвид тоже встал и придержал его за локоть.

– Постой, Баукер, – сказал он, надевая шляпу. – Я беру ее, дружище, и буду носить, вспоминая тебя добрым словом. Кроме того, если ты мне веришь и еще не передумал, я займу у тебя те две гинеи… Сдается мне, мы скоро встретимся, и я непременно верну их.

– Все в порядке, приятель, не беспокойся, мне не к спеху! – сказал Бен Баукер дрогнувшим голосом, и так поспешно полез за деньгами и с такой радостью вручил их Дэвиду, что у того защемило сердце. – Прощай, парень… и желаю удачи!

– До свидания! – ответил Дэвид, пожимая грубую, мозолистую руку. – До свидания, Бен. Я все-таки надеюсь – ради твоего же блага, – что, когда ты разыщешь свою Нэн – будь то в этой жизни или в следующей, – на тебе не будет крови. Оставайся таким же чистым, каким был до сегодняшнего дня…