Клинтон же рассмеялся, посмотрел на часы, что-то прикинул в уме и сказал мне:

– Я думаю, что он уже подлетает к Москве. У вас, в России, когда-то была очень неплохо налажена работа психиатрических лечебниц как исправительных учреждений. Думаю, что там еще остались несколько толковых специалистов из бывших сотрудников. Наверное, они и займутся лечением этого… Как ты его назвал?

– Пилипенко…

– Плюнули и забыли, О'кей, Кыся?

– О'кей, Билли.

– До Нью-Йорка с тобой полетит Ларри Браун. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Нет, что вы, мистер Президент! – мало-помалу я начал приходить в себя.

– И вообще, с тобой летит куча народа, – подсказал мне Сокс. – Ты уж там постарайся выглядеть. Это я тебе по своему опыту…

Компаха была действительно великовата!

Я плохо помню обстановку внутри Президентского вертолета. Голова у меня шла кругом и ни о чем другом, кроме того, что через полтора часа я увижу Шуру, – я и думать не мог.

Помню только, что внутри вертолет был очень большой и напоминал просторный уютный салон с мягкими креслами лицом друг к другу, со столиками, баром и еще с чем-то, что меня отнюдь не поразило в тот момент. Летел бы я сейчас просто на какую-нибудь загородную прогулку, я восхитился бы и еще чем-нибудь. А сейчас…

А сейчас я вел себя несколько необычно даже для самого себя: то я прижимался к Ларри Брауну и замирал, зажмурив глаза и обхватив голову лапами, то начинал нервно мотаться по салону, заскакивал к летчикам в кабину (мне это разрешили еще на земле), вглядывался в серую пелену близкого неба, нервно крутил башкой, всматривался в сопровождающие нас два военных, как сказал Ларри, "Пентагоновских", вертолета охраны, а потом снова выскакивал в салон и через каждые пять минут спрашивал у бедного Ларри Брауна – сколько нам еще осталось лететь до Нью-Йорка?..

Как меня и предупреждал Сокс, компания с нами летела большая. Газетные журналисты, телевизионные операторы, снимавшие нас для дневных и вечерних "Новостей", а один Телетип вел прямой репортаж о нашем полете на какой-то жутко мощный канал "Мирового Телевидения"!

Еще пара типов с микрофонами безостановочно молотили для радио – в "Детскую передачу", в "Досуг домашней хозяйки", в "Новости животного мира Америки" и почему-то в "Час ветерана"!

Несли они чудовищную и беспардонную ахинею, были поразительно безграмотны и наглы, и, если бы не Ларри Браун, вполне вероятно, что уж одному-то из них я бы обязательно вцепился в рожу! Так они меня достали!..

Правда, об этом меня еще на земле предупреждал Сокс, что такое может произойти и чтобы я постарался не обращать ни на что внимания.

Помню, когда все Клинтоны провожали меня – вертолет сел тут же, у Белого Дома, на одну маленькую часть из тех восемнадцати и семи десятых акров (кто бы мне объяснил, что это такое?), мы с Соксом отошли в сторонку пописать.

На нервной почве на меня обрушились частые позывы, но, несмотря на уверения Сокса, что в вертолете есть превосходный туалет, я, согласно своим принципам и многолетним привычкам, решил закончить все ЭТИ ДЕЛА перед вылетом, на земле.

Так вот, когда мы отошли к какому-то обычному деревцу и справили малую нужду, Сокс сказал:

– Кстати, ты знаешь, что это за дерево?

Мне в эту секунду было настолько на это наплевать, что я ему даже не ответил.

Хамство, конечно, с моей стороны, но и Сокс мог бы понять, что мне сейчас не до выяснения, что я обоссал напоследок в саду Белого Дома.

Я всем своим существом был уже в Нью-Йорке, в глазах у меня уже стоял только Шура, где-то рядом в сознании маячили Тимурчик, Рут, мистер Борис Могилевский, детектив Джек Пински, Кот Хемфри, а на первом плане – ШУРА, ШУРА и ШУРА!

А тут мне в душу грубо влезает Сокс и спрашивает, что за дерево мы обоссали?!

Однако мое молчание ни в коей мере не смутило Сокса, и он, подняв морду, оглядел окропленное нами дерево и со слегка фальшивым пафосом так задумчиво сказал:

– Это дерево посадил Айк…

Не отвечать на вторую фразу было бы вообще свинством, и я без всякого интереса спросил:

– Кто?

– Айк! – повторил Сокс, как само собой разумеющееся. – Ну, Дуайт Эйзенхауэр. Один из популярнейших президентов Америки…

И хотя мне на это было в высшей степени "хвост положить", я нашел в себе силы вежливо пробормотать:

– Очень, очень интересно…

Хорошо, что в этот момент к нам подошел Билли Клинтон, подхватил нас с Соксом на руки и, смеясь, повернулся к толпе самых разных объективов невероятного количества всевозможнейших камер! А потом, к неудовольствию Сокса, опустил его на землю, а меня (при его-то аллергии на кошачью шерсть!) поцеловал прямо в нос!!! И протянул меня для прощания жене и дочери.

Хиллари только сделала вид для репортеров, что целует меня. На самом же деле – ни хрена подобного. А Челси расцеловала меня самым искренним образом и пригласила к себе в гости вместе с Тимом Истлейком!

Хиллари была явно не в восторге от этого, но тут же очень быстро подтвердила приглашение, добавив к нам с Тимом еще и Рут с Шурой.

Правда, звучало это очень по-нашему, по-российскому. Я бы даже сказал, по-ленинградски-кухонному: дескать, будете в Вашингтоне – заскакивайте! Звоните, заходите…

После чего я был передан Ларри Брауну вместе с кучей подарков от Сокса и всей Президентской семьи, включая небольшой портфельчик с какими-то бумажками для передачи Рут и Шуре.

Клинтоны преподнесли мне точно такой же ошейничек, какой был и у Сокса, – со встроенным радиопередатчиком и приемным устройством для него.

Однако этот ошейничек был серьезно модернизирован: в нем оказался вмонтированным еще и телефон двусторонней связи для Кота с Его Человеком на любом расстоянии! Естественно, что эта штука была рассчитана на интеллектуалов, владеющих Шелдрейсовским. Специальный технический отдел Секретной службы Белого Дома уже давно вел разработку такого прибора, и первый же испытанный и надежный экземпляр был подарен мне.

Сокс же остался Соксом! Все-таки он, при всех его замечательных качествах, постоянно пребывал в каком-то поразительном восхищении от самого себя! Подозреваю сильное влияние льстивой прессы…

Итак, Сокс преподнес мне великолепно изданный в девяносто третьем году комикс Макла О'Донахью и Жана-Клода Суареш "Сокс отправляется в Вашингтон".

Еще я получил от него в подарок серию из девяти почтовых марок Центрально-Африканской республики, посвященных целиком исключительно изображению на них Сокса!

Бывший мичман-подводник Алан Гордон, "личный секретарь" Сокса, ответственный за всю почту, адресованную Первому Коту Америки, подарил мне от имени администрации Белого Дома красиво переплетенную (и когда они все это успели сделать?!) подборку всех наших с Соксом фотографий, вырезок из газет и журналов, где ярко и красочно описывались и драка с теми Собаками-кретинами, и ночное грехопадение Сокса с потерей его невинности на Зяме, и подробнейшие фото– и текстовые отчеты о скандале в Банкетном зале на приеме депутатов Российской Государственной Думы.

Вплоть до вырезки объявления из одной русскоязычной нью-йоркской газетки, где обещается полное излечение от импотенции и половой слабости по методу недавно прибывшего в США крупнейшего специалиста в этой области знаменитого русского Кота мистера Мартына-Кыси Плоткина!

А Челси Клинтон посылала со мной в подарок Тиму Истлейку, о котором я ей успел многое рассказать, прекрасную любительскую видеокамеру "Сони", последнюю модель с экранчиком вместо видоискателя.

– Это для того, чтобы Тим мог вести летопись твоей жизни! – торжественно сказала мне на прощание Челси.

На мгновение я подумал, что в моей жизни иногда бывают такие "моменты", которые лучше никому бы не показывать, но поблагодарил Челси самым искренним образом.

Вот с таким ворохом подарков я и был внесен в Президентский вертолет могучими лапами Ларри Брауна, Человека, насквозь пропахшего пистолетами, но от этого не ставшего менее симпатичным…