– Знаете ли, – заявил он, – я как-то сказал Биллу, что весьма заинтересован в том, чтобы заполучить вас на работу в мою компанию в качестве юриста.
Я лишь вежливо рассмеялся, заметив:
– Извините, но с тех пор, как я ушел из ЦРУ, я не имел никаких дел ни с Управлением, ни с другими подобными учреждениями. Не думаю, что я нужный вам человек.
– Да нет же, ваше прошлое не имеет ничего общего с новым делом, – настаивал Алекс. – Будете заниматься сугубо деловыми вопросами. Мне сказали, что вы самый лучший юрист в Бостоне по вопросам права интеллектуальной собственности.
– Вас неправильно информировали, – возразил я с вежливой улыбкой на лице. – Юристов получше меня – пруд пруди.
– Вы очень скромны, – мягко настаивал он. – Давайте встретимся и позавтракаем где-нибудь. – Он улыбнулся уголками губ. – Как, Бен, договорились?
– Извините меня, Алекс. Я, конечно, польщен, но, боюсь, интереса к этому делу не испытываю. Очень сожалею, но никак не могу.
Траслоу пристально посмотрел на меня своими печальными карими глазами, напоминающими глаза бассет-хаунда. Затем передернул в недоумении плечами и опять пожал мне руку.
– Нет, это я сожалею, Бен, – ответил он, печально улыбнувшись, и нырнул на заднее сиденье черного «линкольна».
Думаю, мне следовало бы знать, что на этом дело не закончится. Но я как-то не задумывался над тем странным способом, каким он хотел завербовать меня, а когда догадался, зачем и почему, было уже слишком поздно.
Часть первая
Корпорация
The Independent
«Индепендент»
Стоит ли Германия перед крахом?
НАЙДЖЕЛ КЛЕМОНС, НАШ КОРРЕСПОНДЕНТ В БОННЕ
В мрачные месяцы биржевого краха, ввергнувшего Германию в самый глубокий с 20-х годов экономический и политический кризис, многие здесь стали считать, что их страна, бывшая одно время ведущей в Европе, находится на краю гибели.
Во время вчерашней массовой демонстрации в Лейпциге свыше ста тысяч участников протестовали против экономических лишений, падения жизненного уровня и потери работы тысячами и тысячами людей по всей стране. Даже раздавались призывы к установлению в стране диктатуры, которая вновь привела бы Германию к ее прежнему величию.
В Берлине вспыхнули голодные бунты, участились случаи террора со стороны неонацистов и правых экстремистов, а также резко возросла уличная преступность, особенно в землях бывшей Западной Германии. В стране заканчиваются выборы нового канцлера, проходящие в ожесточенной борьбе. Всего десять дней назад был убит лидер христианско-демократической партии.
Правительство Германии продолжает объяснять кризис 1994 года всемирным спадом производства, а также непрочностью недавно возникшей общенациональной фондовой биржи «Дойче берзе».
Некоторые обозреватели многозначительно замечают, что последний экономический кризис подобных масштабов, разразившийся во времена Веймарской республики, породил Адольфа Гитлера.
1
Офисы юридической фирмы «Патнем энд Стирнс» находятся в узких улочках бостонского финансового центра, среди зданий банков, фасады которых облицованы гранитом. Здесь своеобразная бостонская Уолл-стрит, увеселительных заведений и баров тут почти нет. Наши конторы занимают два этажа в красивом старинном доме на Федеральной улице, на первом этаже которого размещается солидный старый банк «Брамин», прославившийся тем, что в свое время отмывал деньги для мафии.
Может быть, мне следует пояснить, что фирма «Патнэм энд Стирнс» является, по сути дела, юридической компанией, тесно сотрудничающей с ЦРУ. С правовой точки зрения, все выглядит безупречно: существование фирмы не нарушает устава ЦРУ (Управлению запрещено заниматься внутренними делами, только лишь международными). Центральному разведуправлению довольно часто приходится консультироваться, скажем, по проблемам иммиграции и натурализации (если нужно тайно привезти в США своего провалившегося агента) или по вопросам недвижимости (если нужно приобрести собственность, скажем, безопасную явку, либо помещение под офис, либо что-то еще, да так, чтобы не прослеживались связи с Лэнгли). Или же когда требуется совет, как перевести деньги на многочисленные счета или снять со счетов в банках Люксембурга, Цюриха или где-то еще, хоть на острове Большой Кайман, на что особенно горазд Билл Стирнс.
Но «Патнэм энд Стирнс» занимается, конечно же, не только скрытыми операциями ЦРУ, а проводит гораздо более обширную работу. Как водится, в штат первоклассной юридической фирмы обычно входят примерно тридцать адвокатов и двенадцать компаньонов, специализирующихся по широкому кругу юридических проблем, начиная с тяжб корпораций и кончая вопросами недвижимости, разводов, имущества, налогов, интеллектуальной собственности и так далее.
Я занимался последними вопросами – интеллектуальной собственностью, то есть патентами и авторскими правами на издание и воспроизведение художественных произведений, разбираясь, кто являлся автором того-то и того-то, а кто присвоил созданное другими.
Вы, наверное, помните, как несколько лет назад один известный изготовитель туфель и тапочек придумал снабжать обувь ниппелем, что позволяло носившему эту обувь накачивать ее воздухом. Цена такой обуви подскочила до полутора сотен долларов за пару. Вот защитой его прав я и занимался – это была моя официальная работа. Я оформил ему «железобетонный» патент, или, если вы воспринимаете такое определение буквально, то словно железобетонный.
Последние несколько месяцев в моей конторе лежали две дюжины больших кукол, приводя в недоумение многочисленных клиентов. Это я помогал одному владельцу фабрики игрушек из западного Массачусетса запатентовать автоматическую линию по изготовлению больших детских кукол. Вы, наверное, еще не слыхали о больших детских куклах, а все потому, что клиенту, к моему немалому огорчению, предъявили претензии. Гораздо умнее я поступил, когда посоветовал одной компании, выпускающей печенье, воздержаться от показа по телевидению в рекламном мультипликационном ролике маленького человечка, подозрительно напоминающего Пиллсбери Доубоя.
Кроме меня вопросами интеллектуальной собственности в фирме «Патнэм энд Стирнс» занимался еще один адвокат, оба мы составляли «отдел», если вас интересует штатная структура нашей фирмы с ее секретариатами и всем таким прочим. Все это означает, что фирма рекламировала себя как юридическую корпорацию, занимающуюся самыми разнообразными правовыми вопросами, улаживанием всех дел, включая проблемы переизданий и патентов. Все ваши правовые запросы удовлетворялись под одной крышей. Вроде покупок в супермаркете.
Меня считали неплохим адвокатом, но совсем не потому, что мне нравилась работа или я живо интересовался ею. В конце концов, как говорится в одной старой поговорке, адвокаты – единственные граждане, которых не наказывают за нарушения законов.
Но зато я наделен редким природным даром, которым обладают менее десятой доли процента всего человечества: эйдетической (или, говоря попросту, фотографической) памятью. Такая способность не сделала меня проворнее и находчивее других, но определенно облегчила мне учебу в колледже и в правовой школе университета, сокращая время на механическое зазубривание отдельных текстов и даже целых страниц. Я в состоянии воспроизводить по памяти целые страницы, видя их, как картинки наяву. Но я обычно никому не рассказываю о своих возможностях, ибо это не тот дар, который помогает обрести массу друзей. Так или иначе, этот дар, будучи моим неотъемлемым свойством, заставлял постоянно помнить о себе и не высовываться из общего ряда.
Чтобы поднять престиж фирмы, ее владельцы Билл Стирнс и покойный Джеймс Патнэм первые несколько лет почти все свои доходы тратили на внутреннее обустройство служебных помещений. Теперь они были устелены персидскими коврами и уставлены хрупкими редкостными вещицами начала прошлого века, что придавало интерьеру гнетущий чопорный вид. Даже телефонный звонок звучал в них приглушенно. В приемной за старинным письменным столом, отполированным до зеркального блеска, восседала секретарша, само собой разумеется – англичанка. Я встречал там клиентов, богатейших владельцев недвижимости, которые в своих владениях вели себя по-хозяйски, покрикивая на сотрудников, а входя в нашу приемную, в замешательстве стихали и чувствовали себя, как нашкодившие школьники.