– Помнишь ли Кента Аткинса из парижской резидентуры?

– Ну как же! Мы же с ним даже дружили.

– Ладно. Теперь он в Мюнхене. Работает заместителем начальника бюро. Это он исхитрился передать мне документы. Самое большее, что я мог сделать, – принять меры предосторожности и спрятать бумаги дома подальше от любопытных взоров грабителей или от таких, как ты.

– Итак, я правильно понял, что «фирма» ничего не знает о них?

– Сомневаюсь даже, что они обнаружили пропажу, – сказал Эд и вынул скоросшиватель из манильского картона. – Здесь про то, чем занимается Алекс Траслоу. А знаешь ли ты что-нибудь о том, чем занимался твой тесть незадолго до смерти?

Ливень за окном в это время начал стихать. Мур разложил на отполированном дубовом столе около французских дверей целую шеренгу папок и скоросшивателей. В них содержались данные о расформировании КГБ и разведывательных служб стран восточного блока: непрекращающийся поток секретных сведений о политике, действиях и людях, поступавший из Москвы, Берлина и других городов, находящихся за так называемым «железным занавесом». В досье хранились также выдержки из отчетов и докладов офицеров КГБ, пытавшихся выменять секреты за предоставление убежища на Западе или продать целые связки папок представителям ЦРУ или западным корпорациям. В них находились и расшифрованные телеграммы, содержащие отрывки информации, которая распространялась КГБ по всему миру, и (я понял это с первого взгляда) материал, носивший потенциально подстрекательский и подрывной характер.

– Видишь ли, – вежливо заметил Мур, – информации здесь вполне хватает, чтобы нас как можно скорее прикончить в застенках Лубянки.

– Что вы имеете в виду?

Эд тяжело вздохнул и ответил:

– Уверен, что ты слышал про клуб-собрания по средам.

Я согласно кивнул. Этим клубом называли регулярные собрания по средам отставных высших руководителей ЦРУ: директоров департаментов, их заместителей, начальников управлений и прочих высокопоставленных чиновников. Им нравилось общаться друг с другом и вместе ходить на ленчи в разные французские рестораны в Вашингтоне. Молодые рядовые сотрудники «конторы» называли между собой их встречи «сборищами ископаемых».

– Ну ладно. В последние месяцы слышалось немало всяких разговоров, что мы все видим возрождение того, что раньше называлось Советским Союзом.

– А будет ли от этого польза?

– Польза? – Эд посмотрел на меня поверх очков пристальным недоуменным взглядом. – Не считаешь ли ты полезным заполучить неопровержимые документальные доказательства, что Советский Союз организовал убийство Джона Ф. Кеннеди?

Секунду-другую я ошалело хлопал глазами, а затем заколебался: то ли обратить все в шутку, то ли продолжать слушать с невинным видом.

– Не думаю, что все это осчастливит Оливера Стоуна, – глубокомысленно изрек я.

Эд так и покатился со смеху:

– Но ведь секунду-другую ты верил мне, не правда ли?

– Я же прекрасно знаю, что вы изрядный шутник, – соврал я.

Он все никак не мог сдержать смех, а потом сдвинул очки на лоб и сказал:

– Генералы КГБ и штази пытались обскакать нас и всучить информацию о средствах и имуществе КГБ в разных странах мира. А также сообщить о людях, которые работали на них.

– Думаю, что нам такая информация очень пригодилась бы.

– Возможно, в некотором историческом смысле, – ответил Мур и, сняв очки, помассировал горбинку носа. – Но кого интересуют выброшенные на помойку старые красные, которые тридцать лет назад сотрудничали с правительством, больше не существующим.

– Уверен, что такие люди нашлись бы.

– В этом нет сомнений. Но нас-то это не интересует. Несколько месяцев назад на одном нашем традиционном ленче по средам я услышал историю про известного Владимира Орлова.

– Бывшего председателя КГБ?

– Того самого, а говоря более точно, последнего председателя КГБ, перед тем как люди Ельцина разогнали эту организацию. И куда же, как ты думаешь, подался этот парень, когда лишился работы?

– Уехал в Парагвай или в Бразилию?

Мур лишь коротко разразился смешком:

– Господин Орлов поступил лучше и не стал околачиваться на даче под Москвой в ожидании, когда российское правительство возьмет его за жабры за неустанную работу на боевом посту. Он взял да и уехал в изгнание.

– И куда же?

– Вот тут-то весь вопрос, – воскликнул Эд и, взяв со стола стопку бумаг, протянул их мне.

Это была фотокопия телеграммы от одного сотрудника ЦРУ в Цюрихе с сообщением о появлении в кафе на Цилштрассе Владимира Орлова, бывшего председателя советского КГБ. Его сопровождала Шейла Макадамс, помощник по текущим делам директора Центрального разведывательного управления Харрисона Синклера. Телеграмма была отправлена всего месяца полтора назад.

– Не уверен, что я что-нибудь понял, – заметил я.

– А это значит, что за три дня до смерти Хэла Синклера его секретарша и – я полагаю, что не открываю тебе тайну, – любовница Шейла Макадамс встречалась в Цюрихе с бывшим шефом КГБ.

– Неужто встречалась?

– Встреча была организована, видимо, самим Синклером.

– Вероятно, они договорились о какой-то сделке?

– Конечно же, – нетерпеливо подхватил Мур. – На следующий день сведения о Владимире Орлове исчезли из большинства картотек и банков данных ЦРУ, по крайней мере, из доступных всем сотрудникам, оставшись только там, куда допущены пять-шесть высших руководителей. Небывалый случай! После этого и сам Орлов исчез из Цюриха. Теперь нам неизвестно, куда он уехал. Похоже на то, что Орлов передал секретарше Хэла кое-какие сведения в обмен на то, чтобы мы исключили его из наших досье и потеряли из виду.

– Но мы никогда не узнаем, что же было в действительности. Спустя два дня Шейлу убили в переулке в Джорджтауне, а на следующий день погиб Хэл в той ужасной «катастрофе».

– Так кто же убрал их?

– Вот это-то, мой дорогой Бен, как раз и намерен разузнать Александр Траслоу. – Огонь в камине затухал, и Мур нехотя шевелил головешки. – В Центральном разведуправлении сейчас кавардак. Ужасный кавардак. Разгорается борьба не на жизнь, а на смерть.

– Между?..

– Слушай меня внимательно. В Европе воцарился страшный хаос. Англия и Франция находятся в плачевном состоянии, а Германия, по сути дела, уже переживает депрессию.

– Да, все так. Но ведь что-то должно делаться…

– Говорят – это только слухи, уверяю тебя, но исходят они от хорошо информированных бывших высокопоставленных чиновников ЦРУ, – что кое-кто в Управлении уже нащупал пути проникновения в европейский хаос.

– Эд, все это очень и очень неопределенно…

– Да, – согласился он, но так категорически, что даже озадачил меня. – Кое-кто… Проникновение… и прочие расплывчатые короткие фразы мы применяем тогда, когда наши знания основываются на слухах и непроверенных фактах, но дело в том, что отставники, которым остается теперь лишь играть в гольф да потягивать сухое мартини, сильно встревожены. Мои друзья, которые прежде руководили нашей организацией, поговаривают об огромных суммах денег, которые перекидывают с одних счетов на другие в Цюрихе…

– А о чем это говорит? Что мы расплачиваемся с Владимиром Орловым? – перебил я. – Или же он платит нам за протекцию?

– Дело тут не в деньгах! – пылко возразил он, сверкнув золотыми зубами.

– А тогда в чем же? – тихо спросил я.

– Прежде всего позволь мне заметить, что скелеты еще не начали выползать из чуланов. А когда выползут, ЦРУ к тому времени вполне может объединиться с КГБ на куче обломков истории.

Долго мы сидели в полной тишине. Я уже собрался было заметить: «А разве от этого будет так уж плохо?» – но тут глянул на лицо Мура. Оно стало совсем бледным. Вместо этого я спросил:

– Ну а что думает обо всем этом Кент Аткинс?

С полминуты Эд молчал, собираясь с мыслями, а потом сказал:

– Ничегошеньки я не знаю, Бен. Кент запуган до смерти. Он сам спрашивал меня, что творится.