Врач бандитов поднял голову.

– Ну, что на этот раз?

– Красный Корсар. Она получила заряд шрапнели в плечо. – Нельсон распахнул ногой внутреннюю дверь и положил ее на покрытый бумажной простыней стол для осмотра. – И ей в рану попала охлаждающая жидкость. Мне кажется, что надо скорее промыть рану и начать вводить очищающие кровь вещества, чтобы избавиться от охладителя, попавшего в кровь.

Врач, вошедший за Нельсоном в комнату, подошел к телефону, висевшему на стене.

– Я должен поставить в известность Брайана, чтобы он взял на себя командование.

Нельсон подтолкнул его своей здоровой рукой к столу.

– Я сам позвоню Брайану и сообщу ему обо всем. А ты лучше займись ею.

Нельсон не был удивлен, когда двое вооруженных охранников пришли за ним, чтобы проводить в лазарет шаттла. Если Красный Корсар решила разделаться с ним, то пристрелит его на месте. Нельсон знал, что такую работу она никогда не поручает сделать кому-то другому. Эти двое, возможно, были вызваны для того, чтобы у нее под рукой находились люди, готовые убрать его тело. Когда они пришли за ним, Нельсон успел подать Пауку знак, чтобы тот не ждал его назад, и последовал за ними без всяких разговоров.

Охранники остановились в дверях личных покоев Красного Корсара. Она подняла голову на звук и кивнула, разрешая Нельсону войти. Он зашел один, и люк закрылся позади него.

Красный Корсар выглядела осунувшейся. Антидоты, использовавшиеся для выведения из ее организма охлаждающей жидкости, придали коже женщины сероватый оттенок. Нельсон из своего практического опыта знал, что эти лекарства создают у больного постоянное чувство тошноты, что превращало перегрузки, связанные со стартом корабля с планеты, в ужасное испытание. Более того, покидать миры, гравитация на которых была выше привычной, тяжело даже для человека, находившегося в отличной физической форме.

Ее глаза оставались светлыми.

– Я надеюсь, что ты не ждешь благодарности.

– Чего я ожидаю, это не так существенно. – Нельсон держал голову высоко поднятой и смотрел прямо на нее, а руки его были сцеплены за спиной. – Однако я вижу, что кисть смерти, скользнувшая по тебе, нисколько тебя не изменила.

– Воин оставил бы меня умирать. – Она посмотрела в иллюминатор на планету, уплывающую от них. – Ты давно мог бы бежать, и мы никогда не нашли бы тебя.

– В то время я еще не знал, что Клан Волка выделил подразделение для того, чтобы поймать тебя или что они находятся очень близко от нас. – Нельсон говорил мягким и каким-то отдаленным голосом. – Убеги я, и твои люди охотились бы за мной на Жонгшане, пока не поймали бы.

– Если бы ты знал, что можешь убежать, ты воспользовался бы этим шансом?

– Это гипотетический вопрос. Что толку беспокоиться об этом сейчас. Что сделано, то сделано. Она ударила правым кулаком по кровати.

– Нет! Ничего не сделано. – Ее глаза зажглись злобным огнем и внимательно следили за ним. – Это не гипотетический вопрос, Нельсон, и я знаю ответ на него. И ответ этот – нет! Ты никогда не оставишь меня здесь.

Может быть, она права! Он покачал головой больше в ответ на собственный внутренний вопрос, не собираясь спорить с ее утверждением.

– Никогда – это очень определенно. Я смогу оставить тебя здесь.

– Нет. – Она оставалась твердой. – Это ваша слабость, люди из Внутренней Сферы. Вы придерживаетесь ошибочной точки зрения, будто сострадание к врагу морально возвышает вас. Если вы не можете победить силой или оружием, то провозглашаете моральную победу, сделав что-нибудь доброе, приятное и честное тем, кто угнетает вас. И это помогает вам искупить жестокость вашего нападения жалостью к выжившим после него.

Произнесенная речь лишила ее воздуха, но Нельсон не сказал ничего, чтобы заполнить возникшую паузу. Ее слова внезапно поразили его своей истинностью. Сострадание и жалость к побежденным и слабым провозглашались как традиционная ценность. Даже агрессивное военизированное общество Синдиката Драконов утверждало, что мудрый человек может соблюдать баланс между ниндзю и гири, состраданием и долгом. Федеративное Содружество придерживалось тех же идеалов, что и средневековое рыцарство, олицетворением которого были король Артур, Фридрих Великий и другие герои прошлых тысячелетий.

Нельсон понял, что, пока военные традиции Внутренней Сферы искали баланс между двумя концепциями, кланы просто отбросили всякое понятие о сострадании в своем стремлении создать совершенного солдата. В конечном счете Нельсон признал, что солдат, который может убивать быстро, не испытывая при этом угрызений совести, будет незаурядным воином. Он станет совершенной разрушительной машиной, которая будет убивать и убивать до тех пор, пока ее не остановят, в противном случае эта сила погрузит весь мир в пучину анархии и смерти.

Он понял, что цельность натуры одновременно привлекала его в Красном Корсаре и отталкивала от нее. Отказываясь от сострадания, возможно, она хотела показать ему, что в будущем его может ожидать достойная судьба, если он никогда не будет пытаться вернуться. Она была сейчас на вершине того, чего он, мечтая о воинской славе, надеялся когда-нибудь достичь. Он думал, что уже вырос из этих мечтаний, взрослея вместе со своим пониманием сострадания, но кто-то внутри него – охотник, сталкер – все еще жаждал освобождения.

Но Нельсон пугался этого освобождения. Он ненавидел себя за утрату контроля над собой и боялся, что не выдержит и умрет. И еще он страшился того, что может совершить в смертельной ярости. Война будет очень жестокой, если убрать все тормоза, сдерживающие ярость. Из-за того, что он боялся охотника внутри себя, Нельсон не стал смотреть на отражение своих тайных желаний в глазах Корсара.

Ее голос вновь обрушился на Нельсона.

– Брайан доложил мне, что ты успешно отменил мой приказ о разрушении приюта для сирот. Он хвалит тебя за старание, с каким ты передал ему мой последний приказ.

Нельсон постарался сохранить на лице улыбку.

Красный Корсар рывком приподнялась в кровати.

– Я не сказала, что ты его надул. Если бы я сказала, то он должен был настоять на твоей смерти в Круге Равных. Я не позволю этого.