Конечно же подобная подготовка шла и в других родах войск.

Где-то в марте состав группы майора Баранова уменьшился сразу на две трети. Всех тех, кто подходил по воинской специальности, отправили «в поле» заниматься приемкой прибывающих зенитчиков, которые прошли курс обучения в Союзе. Эти солдаты производили уже совсем другое впечатление, чем те, которых мы встречали год или полтора назад. Они были более уверены в себе, шустры, с удовольствием демонстрировали свою выучку и знания, полученные в Союзе.

Иногда, когда поблизости не было офицера, они доставали из карманов и показывали фотографии своих подруг, оставшихся в России. При этом комментировали по-русски с акцентом: «Это — Галь-я, это — Насть-я». Было видно, что своими достоинствами наши российские девушки и женщины произвели неизгладимое впечатление на «воинов Аллаха», чем немало способствовали укреплению советско-арабской дружбы, как мы тогда говорили.

…Самое большое впечатление и на нас, и на арабов «в поле» производили практические пуски зенитных ракет. Где-то за несколько десятков километров самолет-носитель сбрасывал мишень, и, пока она планировала, египетские расчеты сами обнаруживали цель, определяли и давали все координаты целеуказания, приводили ракету в готовность и пускали ее. Оставляя дымный след, снаряд резко взмывал ввысь и несся наперерез мишени, затем хлопок в воздухе — и обломки мишени и снаряда начинали сыпаться вниз, усеивая пустыню, которая наверное еще помнила колесницы и конницу фараонов.

А в это время на другой стороне…

…В мае 73-го года с невероятной пышностью, непривычной для демократического государства, был отмечен четвертьвековой юбилей Государства Израиль. Маршировала многочисленная пехота, которую возглавлял прославленный «десант-спецназ». Отрыгивая синеватый дымок выхлопа, ползли внушительные «центурионы» и «паттоны», в небе со свистом проносились «фантомы» и «скайхоки», «миражи», «страйкмастеры» и «мажистеры».

Казалось бы, Израиль находился на пике своего могущества и славы и так будет всегда. Но ведь такого не бывает. Любое государство имеет периоды взлетов и падений. Об этом свидетельствует история древних империй (да и современных тоже).

Создавалось впечатление, что настроения высокомерия, зазнайства и, если так выразиться, суперменства возобладали в некоторой части израильского руководства. Тем более болезненным будет возвращение к трезвой, неискаженной реальности. Итак, четвертьвековой юбилей Государства Израиль был пышно отпразднован. Да, уже двадцать пять лет прошло от памятной осады Западного Иерусалима, его каждодневных артобстрелов, кровопролитных сражений вокруг Латруна, прокладки спасительной «Бирманской дороги». Казалось бы, никогда не повторится та ситуация, когда еврейские поселенцы в цивильных пиджаках, вооруженные винтовками и трофейными «машин-геверами», отбивались от многочисленных врагов. (Правда, давайте не забывать, что во главе их было действительно «очень компетентное руководство», а на самых ответственных участках стояли закаленные боевики из подпольной армии «Хагана» и элитных подразделений «Палмах».)

Но не прошло и полугода от мая 1973-го, как ситуация начала июня 1948-го была почти что повторена…

Нельзя сказать, что израильская разведка не извещала свое руководство о военных приготовлениях египтян и сирийцев. Дело дошло до того, что в мае 1973 года в Израиле была даже объявлена частичная мобилизация резервистов.

Несколько раз подобный сигнал тревоги о возможном нападении арабских сил отдавался и летом. Но правительство уже не шло ни на какие чрезвычайные меры. Дело в том, что любая мобилизация была очень дорогостоящим мероприятием, людей отвлекали с рабочих мест, и производство в конце концов останавливалось. В конечном итоге от мобилизаций отказались, и руководство пришло к следующим выводам:

— арабы несомненно блефуют или пытаются взять «на испуг»;

— при любом раскладе Израиль настолько силен, а позиции его на Суэце и Голане настолько прочны, что беспокоиться им в обозримом будущем вообще не о чем. Комплекс превосходства (суперменства) явно вызвал такие настроения: стоит арабам только высунуться, как на их первый же выстрел мы ответим мощнейшим залпом, за которым последует такой же разгром, как и в 1967-м.

Обстановка обострилась к первой неделе октября. В ежедневных сводках за 1 и 2 октября 1973 года разведка опять докладывала об опасных концентрациях сирийских и египетских войск на Голанах и Суэце.

И опять было решено, что противник блефует.

К этому времени кое-что изменилось и на международной арене, во всяком случае, на этот раз заокеанские друзья посоветовали израильтянам не стрелять первыми (такой же совет давал им и Де Голль в 1967 году, но его слова не были приняты во внимание). Если бы Израиль вновь выступил агрессором, то это сразу осложнило бы его действия и позицию в ООН.

3 октября премьер-министр Голда Меир вернулась из поездки в Европу. Ее сразу поставили в известность о сложившейся ситуации и при этом сказали: «Военные рекомендовали не делать ничего»(!).

В четверг вечером, 4 октября, поступило тревожное сообщение совсем другого рода: из Сирии срочно эвакуируются семьи советских специалистов и советников. Как пишет в своих мемуарах Г. Меир: «Что могли знать эти русские женщины, чего не знала я?»

В пятницу 5-го было проведено чрезвычайное совещание кабинета министров. Каких-то кардинальных решений принято не было, так как даже не смогли обеспечить явку всех министров. Решили собраться в обычный день в воскресенье, 7-го, предварительно обеспечив присутствие всех.

А поздним вечером 5-го из надежнейшего источника поступило сообщение с пометкой «сверхсрочно» — египтяне атакуют завтра в 17.00.

После дополнительных проверок в 6 часов утра 6 октября начальник Генштаба Давид Элазар настоятельно потребовал от военного министра Даяна отдать ему приказ:

— объявить полную мобилизацию, — и не дожидаясь ее конца, разрешить атаковать арабские армии.

Даян ответил отказом, так как согласно данным ему инструкциям приказ о мобилизации означал бы «акт агрессии». Элазар стал настаивать и только спустя четыре часа, в 10.00, они встретились уже втроем — Меир, Даян, Элазар. Премьер-министр внимательно выслушала двух заслуженных офицеров и их аргументацию. В конце концов, возражения Даяна были отвергнуты, Элазару приказано приступить к мобилизации, а американский посол в Тель-Авиве сразу поставлен об этом в известность. При этом Меир просила передать в Вашингтон, что «упреждающего удара не будет».

В полдень наконец-то началось заседание кабинета министров в расширенном составе. Были отданы первые боевые приказы, причем в той сумятице, что последовала, командующий южным фронтом понял, что он не должен перебрасывать свои резервы ранее 16-ти часов, так как иначе это будет сочтено за «провокацию».

Арабы же ударили в 14 часов. Все вышесказанное привело к тому, что на стокилометровом протяжении линии Барлева одной тысяче израильских солдат (по другим данным, 2000) и пятидесяти танкам противостояли тысяча египетских танков и 50 000 войск (по другим данным, 80 000).

Предшествующие уроки, преподанные израильтянами, пошли египтянам на пользу. На этот раз они учли все (или почти все), даже то, что солнце после четырнадцати часов пополудни будет окончательно на их стороне и начнет слепить все прицелы израильтян, обращенные на запад.

Сначала на десантных лодках и катерах ударные батальоны египетских пехотинцев устремились через неширокий канал, затем на самоходных паромах стали перебрасывать технику, потом навели понтонные мосты. (Вся методика и техника были, естественно, «наши».)

Чтобы проделать проходы в песчаном вале линии Барлева, египтяне применили «остроумный» (как его потом охарактеризовала израильская пресса) метод — его просто-напросто размыли из гидромониторов, которыми наши шахтеры добывают руду. (Они, кстати, и подсказали этот способ, а воды в канале для питания мониторов было в избытке.)