«Другие люди. Вы понимаете, другие люди! – Мой друг, замечательный русский историк В.С. Лопатин, отложил в сторону толстый переплет с пожелтевшими листами грубой, на современный вкус, бумаги и потер красные от напряжения глаза. – Совсем другие люди, – повторил он. – Вы согласны?»

Я была согласна. На моем столе в архиве тоже высились подшивки документов Екатерины II и Г.А. Потемкина, и с каждой прочитанной страницей мне становилось все яснее, что реальные люди той далекой эпохи сильно отличаются от традиционных представлений о них.

Схема изображения героев екатерининского времени в советской историографии, полностью унаследованная Радзинским, была довольно проста. Она воспроизводилась в школьных и вузовских учебниках, была обязательной для монографий и статей. Остановимся на ней.

ЕКАТЕРИНА II – немка, притворяющаяся русской. Умная, энергичная лицемерка, умело прикрывающая просветительскими фразами свои крепостнические устремления и всемерно укрепляющая диктатуру дворянства. Честолюбива, развратна, падка на лесть.

ПЕТР III – немец душой и телом, не понятно как попавший на российский престол и от этого страдавший. Презрительно относился ко всему русскому. Поклонник Фридриха II и прусской военной муштры. Свергнут с трона своей женой Екатериной II и убит Алексеем Орловым по молчаливому приказу императрицы. Не понимал объективных законов исторического развития, но субъективно способствовал им, издав в 1762 г. Манифест о вольности дворянства. Жертва кровожадных наклонностей Екатерины II.

ЦЕСАРЕВИЧ ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ – сын Екатерины II и Петра III. Законный наследник престола. Отстранен матерью от власти, «русский Гамлет». Притесняем и оскорбляем всеми фаворитами императрицы. Из-за этого у него развивается жестокий мстительный характер, что в конечном счете приводит к цареубийству 11 марта 1801 г. Жертва материнской черствости.

ОРЛОВЫ – невежды, бездельники, цареубийцы, погрязшие в разврате. Любители кулачных боев и рысаков. Фавориты Екатерины II, возведшие ее на престол. Жертвы личной неблагодарности царицы.

Е.Р. ДАШКОВА – светлый луч в темном царстве екатерининского самодержавия. Единственная просвещенная дама (умеющая читать и писать) в России XVIII в. Первая (и последняя) женщина – директор Академии Наук. Несколько преувеличила свою роль в перевороте 1762 г., искренне исповедывала идеи французских просветителей, стремилась к отмене крепостного права, поэтому ее конфликт с властолюбивой императрицей был неизбежен. Жертва личной неблагодарности Екатерины II.

Н.И. ПАНИН – талантливый глава внешнеполитического ведомства, либерал, вынашивающий планы установления в России конституционной монархии. Вынужден терпеть абсолютистские замашки Екатерины II. Жертва стремления императрицы не до конца осуществлять его прогрессивные проекты.

Г.А. ПОТЕМКИН – темная личность. Сибарит, развратник с явной склонностью к авантюризму. Вечно валяется нечесаным на диване и грызет ногти. В промежутках между бездельем и капризами присоединяет Крым, осваивает Северное Причерноморье, строит флот, реформирует армию, притесняет гениального русского полководца А.В. Суворова и присваивает его победы. Жертва неустойчивого сердечного расположения Екатерины II.

А.В. СУВОРОВ – светлое пятно среди мерзости екатерининского запустения. Великий полководец, символ русского национального воинского духа. Добр к солдатам, сочувствует народу. По чистой случайности участвует в разделах Польши и в подавлении Пугачевщины. А вот если бы он поговорил с вождем народной войны и повернул оружие против самодержавия… Жертва зависти бездарного временщика Потемкина, фаворита Екатерины II.

Е.И. ПУГАЧЕВ – народный герой, вождь крестьяноюй войны. В силу личной несознательности присвоил себе имя убитого императора Петра III, в чем выразились отсталость и царистские иллюзии широких народных масс. После поражения восстания казнен в Москве. Жертва кровожадных инстинктов Екатерины II.

КНЯЖНА ТАРАКАНОВА – авантюристка, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны от тайного брака с… варианты: А.Г. Разумовским, И.И. Шуваловым. Поймана за границей… варианты: Алексеем Орловым, Григорием Орловым. Посажена… варианты: в Петропавловскую крепость, в Шлиссельбург, где… варианты: утонула, умерла от чахотки. (Правильное подчеркнуть.) Жертва властолюбия Екатерины II.

КУЧА ФАВОРИТОВ – без имен. Красивые, глупые мальчики. Жертвы сладострастия Екатерины II.

ФРАНЦУЗСКИЕ ФИЛОСОФЫ ПРОСВЕТИТЕЛИ – Вольтер, Дидро, Руссо, Гельвеций и др. Переписывались с русской императрицей и искренне верили в ее желание просветить народ. Создали ей в Европе имидж «мудреца на троне». Жертвы лицемерия Екатерины II.

Н.И. НОВИКОВ – русский просветитель, издатель журналов, пользующихся огромной популярностью у читателей. Враг крепостного права. Вел полемику с Екатериной II и ее «улыбательной» сатирой в журнале «Всякая всячина». За свои прогрессивные воззрения арестован и посажен в крепость. Жертва реакционных настроений Екатерины II, возникших после Великой французской революции.

А.Н. РАДИЩЕВ – первый русский революционер. Написал гениальную книгу «Путешествие из Петербурга в Москву», в которой заклеймил царское самодержавие и крепостное право. Предтеча декабристов. Сослан в Сибирь. Вскрыл себе вены после встречи с Александром I. Жертва реакционных взглядов Екатерины II.

П.А. ЗУБОВ – Последний и самый злой фаворит императрицы, почти не уступает ей в коварстве, но бездарен как государственный деятель. Жертва несвоевременной кончины Екатерины II.

Вот, пожалуй, и весь перечень имен, которые выскакивали в голове студента исторического вуза при упоминании Екатерининской эпохи. Как ни странно, подобная схема начала размываться уже в советское время. Невозможность прямо поставить темой исследования царствование Екатерины II или биографии героев эпохи не исключала интенсивного изучения данного периода по целому ряду смежных направлений: истории экономики, социального развития, классовой борьбы, внешней политики, государственных учреждений, истории армии и т. д. Что естественно влекло за собой новые архивные разыскания, издание источников. И наконец, как говорил Остап Бендер, «лед тронулся, господа присяжные заседатели, лед тронулся». Картина начала меняться.

Всякий, кто ближе учебника соприкасался с екатерининской эпохой, знакомился с массой деталей, не укладывавшихся в заданную трактовку «золотого века российского дворянства». Вы вдруг узнавали, что именно Екатерина II думала о крепостном праве и какие мероприятия предпринимала для его ограничения. Сколько стоило в русских червонцах восхваление «мудреца на троне» французскими просветителями. Оказывалось, что Новиков был арестован вовсе не за просветительскую деятельность, а за тайные сношения с Пруссией во время второй русско-турецкой войны и за попытки привлечь к этим контактам наследника престола Павла Петровича, т. е. за то, что на современном языке называется «шпионаж» и «вербовка». Вы с отвращением обнаруживали, что вождь народной войны мог изнасиловать жену коменданта крепости на глазах у связанного мужа, а затем повесить его на глазах у поруганной женщины. Что в «Конституции» Н.И. Панина ни слова не говорилось ни о чьих правах, кроме прав высшего дворянства; что просвещенная Е.Р. Дашкова была суровой помещицей, а «пьяницы и дебоширы» Орловы строили для своих крепостных больницы и школы.

Ох уж эти подробности! Если их не замечать, то всё в порядке. Если же позволить себе заметить гору фактов, ни при каких условиях не лезущих в рамки традиционной схемы, то придется менять отношение к Екатерининской эпохе в целом и к ее отдельным представителям в частности. Еще одна историко-психологическая опора для развивающегося сознания современного российского общества начала заметно формироваться. Проявлением этого процесса и стал «екатерининский бум» последних лет.