- Да, - с горечью продолжала Горбунья, - надеюсь, вам никогда не придется узнать, что у вас нет работы, когда работа для вас - единственное средство к существованию.
- Боже, неужели вы так бедствуете? - спросила Флорина, с беспокойством взглянув на Горбунью.
Молодая работница молчала, опустив голову. Чрезвычайно самолюбивая, она уже упрекала себя за откровенность, которая имела характер жалобы, хотя эти слова вырвались у нее нечаянно, едва лишь она вспомнила о своем ужасном положении.
- Если так, то мне жаль вас от всего сердца, - продолжала Флорина. Хотя, право, не знаю, счастливей ли вас я сама... Однако позвольте, прибавила она, подумав, - если вы нуждаетесь в работе, если вам не удается ничего добиться, я могу, кажется, достать вам работу... По крайней мере надеюсь...
- Не может быть! - воскликнула Горбунья. - Я никогда не осмелилась бы обратиться к вам с такой просьбой, а между тем это может меня спасти... Теперь, когда ваше великодушие обязывает меня к откровенности, я должна вам признаться, что сегодня утром мне отказали в работе, очень скромной, правда, но которая все-таки приносила мне четыре франка в неделю!
- Четыре франка в неделю? - воскликнула Флорина, не веря своим ушам.
- Конечно, это немного, но мне хватало, - продолжала Горбунья. - К несчастью, дама, дававшая мне работу, смогла заказать ее дешевле.
- Четыре франка в неделю! - повторяла Флорина, тронутая такой покорностью и такой нуждой. - Ну, а я порекомендую вас людям, которые дадут вам возможность заработать до двух франков в день по крайней мере.
- Как? Я смогу зарабатывать два франка в день? Возможно ли это?
- Да... только надо работать поденно... Если вы не захотите поступить в услужение.
- В моем положении, - проговорила Горбунья со скромным достоинством, нельзя быть щепетильной, но я предпочла бы работать дома, даже за гораздо более скромную плату.
- Поденная работа, к сожалению, обязательное требование, - сказала Флорина.
- Значит, мне придется отказаться от надежды получить эту работу, робко отвечала Горбунья. - Я, конечно, не отказалась бы ходить на работу и поденно, но, к несчастью, для этого необходимо иметь если не изящное, то хотя бы приличное платье... а мне, - признаюсь в этом без стыда: бедность не порок, - нечего надеть, кроме этих несчастных обносков.
- Это неважно, - с живостью заметила Флорина, - вам дадут возможность прилично одеться.
Горбунья с изумлением взглянула на Флорину. Эти условия настолько превышали все ее надежды и так мало походили на обычный заработок работниц, что она едва решалась всему этому верить.
- Но... - с замешательством выговорила Горбунья, - почему я могу надеяться на такое великодушие ко мне? Как я смогу отплатить за столь щедрое вознаграждение?
Флорина вздрогнула. Сердечный порыв доброй по натуре девушки и желание быть полезной бедной швее, кротость и смирение которой ее глубоко тронули, заставили сделать необдуманное предложение. Она знала, ценой какого условия должна будет заплатить Горбунья за эти выгоды, которые она предлагала, и ей только сейчас пришло в голову: да согласится ли девушка на это условие? К сожалению, зайдя столь далеко, Флорина не осмелилась все объяснить и решила предоставить дело собственной совести молодой работницы. Кроме того, она не особенно верила в неподкупное бескорыстие других. Флорина успокаивала себя мыслью, что, быть может, нужда и крайность заставят Горбунью поступиться той деликатностью, которая так в ней поражала. Поэтому она продолжала так:
- Я понимаю, что такое предложение должно вас очень удивить по сравнению с тем, что вам обычно предлагали, но, видите ли... я предполагала найти вам работу в одном благотворительном обществе, где дают занятия достойным женщинам, находящимся в нужде. Это общество св.Марии; оно предоставляет места прислуге или поденную работу швеям... Во главе дела стоят настолько набожные и милосердные особы, что они даже дают нечто вроде приданого бедным девушкам, принимаемым ими под покровительство, если у тех нет приличного платья, - для того чтобы они могли выполнять свою работу.
Это вполне правдоподобное объяснение великолепных предложений Флорины показалось Горбунье удовлетворительным, ведь речь шла о благотворительности.
- Теперь я понимаю, почему оплата так велика, - сказала Горбунья. - Но, к сожалению, некому меня рекомендовать этим сострадательным особам, возглавляющим это заведение.
- Вы бедствуете, вы трудолюбивы и честны - этого вполне достаточно... Но я должна вас предупредить, что вас спросят, достаточно ли усердно вы исполняете религиозные обязанности.
- Никто больше меня не может любить и благословлять Создателя, - твердо вымолвила Горбунья, - но что касается исполнения обрядов, то я считаю это делом совести каждого человека и скорее откажусь от всякого покровительства, если на меня будут оказывать давление...
- О нет, нисколько! Я сказала вам это, чтобы вы не удивлялись вопросам этих набожных особ. Да и вообще... Почему бы не попробовать?.. Ведь вы ничем не рискуете?.. Удобно вам будет согласиться на их условия, вы согласитесь... Если же вам покажется, что они насилуют вашу совесть, вы откажетесь, вот и все... хуже от этого не станет...
Горбунья ничего не могла сказать против этого. Оставляя ей свободный выбор, Флорина вполне ее успокоила, и она доверчиво заметила:
- Конечно, я согласна попробовать и очень вам благодарна за совет; но кто же меня порекомендует?
- Я, если хотите, хоть завтра же.
- Быть может, они захотят собрать сведения обо мне?
- Почтенная мать Перпетю, настоятельница монастыря св.Марии, где помещается общество, сразу вас оценит без всяких сведений, я в этом уверена; в противном же случае она вам об этом скажет, и вы сможете все ей объяснить... Итак, решено... до завтра?
- Мне следует зайти за вами сюда?
- Нет. Я уже говорила вам, что никто не должен знать о посещении с поручением от господина Агриколя. При вторичном посещении вас могут заметить, и возникнут подозрения. Я заеду за вами в фиакре... Где вы живете?
- Улица Бриз-Миш, дом номер три. Если вы будете столь добры и заедете за мной, то пошлите красильщика, служащего у нас привратником, подняться наверх и вызвать Горбунью.