Мы изумленно смотрели на Серегу. Вдохновение сияло в... да, да! В сумасшедших глазах. Пальцы растопырены в странные фигуры, локоть неестественно выгнут, а левое ухо торчит из-под берета, да и светит чудовищно, рубиново красным!

- Я думаю, - крикнул Серега, - что в рукописи так много уделено места воспоминаниям - не случайно. А еще Ефим размышлял о том, что прошлое похоже на стельки.

Бабушка крякнула.

- Hа стельки? - переспросил я.

- Да, на отсыревшие стельки воспоминаний. Мол, Ефим понял, что такое "прошедшее время". Вроде как сырая земля под ногами, или, в данном случае, вода, когда он продирается через вечные папоротники, вечные паутины или, что не важно, через водоросли своих прожитых лет. А еще, я вспомнил, на счет стелек, там было написано, что по прошлому нельзя бегать босиком, поэтому... Поэтому...

Серега опять изумленно посмотрел на нас.

- Поэтому... нужны резиновые сапоги, куда и следует положить эти самые стельки. Мол, они не позволят обмануть самого себя.

Серега выпил самогон, вытер губы и... опять чихнул.

- Вот и все.

Мы помолчали.

- Дурацкая история, - сказала Валя. - И Ефим этот. И писатель он... хреновый.

- Кто? - спросил Серега, странно посмотрев на Валю.

- Да тот, кто рукопись эту написал! Шариковой ручкой!

- Антонида писала, - сказала бабушка, - карасей поест и пишет, пишет. Письма писала, в Калугу, а может и книгу какую...

- Да я это придумал. В том доме, кроме учебников, ничего не было. А балка... Балка была.

Серега потрогал голову и вздохнул.

- Ой. Правда, что ли? - испугалась Валя.

- Угу.

Мы тягостно замолчали, а магнитофон вспыхнул кpасной шкалой, внутpи что-то заныло, затаpахтело, а потом с хpипом издохло. Батаpейки, наконец, кончились.

- Я теперь писателем буду, - прошептал Серега и мечтательно посмотрел на мерцающие звезды.

Конец

27-28 Jul 2001