Эккерт подошел к двери, осторожно распахнул ее. Там стояла девушка, наполовину в тени, наполовину освещенная желтоватым светом из комнаты. Она промокла до нитки и была в грязи до колен.
- МЕНШАР забыл это на ХАЛЕРА,- сказала она мягко. Вручив землянину-трубку и промокший кисет с табаком, она немедленно скрылась в дождь. Он прислушался к звуку ее шагов по мягкой грязи, потом закрыл дверь.
- Мы, вероятно, стояли лицом к лицу с опасностью как из-за нашего собственного воображения, так и от чего-либо другого,- угрюмо сказал он.- Скажите мне, вы бы сперва выстрелили или подождали бы, пока с уверенностью не выяснили бы кто она и чего хочет, когда она впервые пошла за нами?
- Не знаю,- уныло сказал Темплин.
- Тогда я предоставлю вашему воображению ситуацию, в которой мы бы находились сейчас, если бы поддались вашему порыву.
- Мы не слишком много выяснили, не так ли? - вопрошал Темплин несколькими днями позже.
- Да,- уступил Эккерт.- Не много.- Он просматривал толстую стопку карточек на столе. Статистические результаты были не только интересны, но и в некотором роде феноменальны. За три года, или около того, которые Пендлитон провел на Танпеше, он встретился или успел познакомиться приблизительно с семьюстами туземцами. Подавляющее большинство встреч, конечно, были чисто случайными и ничего не значили. Хотя почти сотня аборигенов расширила свои отношения с Пендлитоном в социальной или деловой сфере. Из этой сотни ни один - ни единый! - не согласился признать, что знает Пендлитона хорошо или что может считаться его другом.
Все, что они говорили, это то, что Пендлитон был здоров и с ним легко было иметь дело, а однажды теплой ночью он шокировал общину, выйдя из дома и выстрелив в себя.
- Как Ричард Кори,- вслух сказал Эккерт.
- Как кто? - переспросил Темплин.
- Ричард Кори. Персонаж в поэме автора двадцатого века Эдвина Арлингтона Робинсона. С виду у него было все, чтобы жить, но Ричард Кори одной холодной летней ночью вышел из дома и пустил себе пулю в голову.
- Я посмотрю ее на днях,- сказал Темплин. Он указал на стопку карточек.- На это потрачено много бумаги.
- Да,- с сомнением ответил Эккерт.- Если быть искренним, я надеялся, что мы узнаем отсюда много больше. Я никак не могу понять, почему мы не раскопали никого, кто согласился бы считать себя его другом.
- Как вы узнаете, говорят ли вам правду? О, на самом деле, как вы узнаете, что те, на кого мы. смотрим так долго, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знали Пендлитона?
Эккерт забарабанил пальцами по столу. "Вы изучаете различные человеческие культуры двадцать пять лет, и у вас есть хотя бы то преимущество, что вы можете определить - говорит человек правду или нет. А можете ли? Может быть, это всего лишь старческое самомнение? Годы сами по себе никогда не одаряют мудростью". Несмотря на личные причины, по которым Темплин мог думать, что танпешане лгут, остается несомненным фактом, что они очень легко могли бы это сделать. "И как же надо поступить, если так оно и есть?"
В дверь вежливо постучали.
- У нас еще один посетитель,- сказал Темплин саркастически.- Вероятно, он видел Пендлитона четыре года тому назад на ХАЛЕРА и хочет убедиться, что мы знаем об этом.
Танпешанин показался Эккерту знакомым. Что-то такое в его манерах...
- Я встретил вас в день вашей посадки,- начал абориген, и Эккерт вспомнил. Яфонг, их провожатый, указавший им дом.
- Ты знал Пендлитона? Яфонг кивнул: - Я и сосед ткач приглядывали, за его маленьким заведением, когда он покинул нас. Эккерт вспомнил не
большую контору на площади с куском ткани над окном и маленькой глиняной табличкой на подоконнике с выдавленными буквами, извещавшими:
ДОНАЛЬД ПЕНДЛИТОН. СЛУЖБА АТТАШЕ.
- Почему ты не сказал нам об этом раньше?
- Я не знал, какого рода сведения вам нужны. "Мы не спрашивали его,- подумал Эккерт,- а добровольно он информацию не дал. Вежливо, если не сказать больше".
- Сколько времени ты знал его?
- С тех пор, как он прилетел. Я был назначен к нему.
- Что ты имеешь в виду - назначен к нему?
- Попытаться выучить его язык и научить его своему. Эк керт почувствовал, как его интерес растет. Яфонг, таким образом, должен был очень хорошо знать Пендлитона. - Были у него враги, о которых ты знал? - Враги? - Яфонг, казалось, не понял значения этого слова, и Эккерт ему объяснил.- Нет, у него не было никаких врагов.
Конечно, на Танпеше он не мог иметь никого подобного. Темплин наклонился вперед, напрягшись: - Если у него не было врагов, почему он не имел друзей? Ты, например, знал его дольше и лучше всех остальных. Почему же ты не стал его другом?
Яфонг выглядел таким несчастным, будто его силой заставляли сказать нечто, чего ему очень не хотелось произносить.
- Пендлитон был КАВА. Я не могу объяснить это. Трудное понятие. Вы не поймете..
Эккерт понял, что скатывается к опасности задать Яфонгу слишком много вопросов и тем самым помешать ему или сделать его речь невнятной. Но ничего нельзя было изменить. Пока что они не достигли совершенно никакого прогресса, а время стремительно утекало прочь.
Эккерт попытался деликатно перейти к новой теме.
- Знал ли Пендлитон кого-нибудь из женщин вашей расы?
- Некоторых женщин он знал так же, как и мужчин. Ответ не дал Эккерту того, что он хотел бы знать. . - Была у него любовь с какой-нибудь из женщин? - Поставленный таким образом вопрос прозвучал грубо, но трудно было придумать другой способ это узнать.
Яфонг взглянул на него, не веря собственным ушам, как будто Эккерт спросил, не было ли у Пендлитона двух голов.
- Это совершенно невозможно. Ни одна из наших женщин не полюбила бы - не смогла бы полюбить - МЕНШАРА Пендлитона.
"Одна линия расследования лопнула с треском,- подумал Эккерт.- Но Пендлитон был не из тех, кто позволяет сердцу вышибить себя из колеи, в любом случае".
- Почему бы и нет? - резко прервал их Темплин.- Он был недурен собою и был бы хорошим мужем.
Яфонг дипломатично повернулся лицом к Темплину: - Я говорил вам уже один раз - Пендлитон был КАВА. Это было совершенно невозможно.
Ответ на вопрос, что случилось с Пендлитоном, вероятно, крылся в неспособности Яфонга объяснить свои термины, предположил Эккерт. Можно было подойти так близко, что определения станут смутными и бесполезными.