Глава 13
К дому адвоката Крылов, помятуя об обещанной рюмочке чего-нибудь умеренно спиртного, приехал на троллейбусе.
Хозяин встретил его в просторной, ярко освещенной прихожей:
- Наконец-то, мой юный друг! Наконец я вас вижу воочию.
- И каковы ваши впечатления?
- Вид у вас прекрасный, хотя, если приглядеться, несколько уставший. Какое-нибудь кляузное дело? Я прав?
- Абсолютно правы, Леонид Демьянович.
Пришел к вам за советом и поддержкой.
- Что же мы стоим? Проходите, милости прошу.
Сам хозяин выглядел просто великолепно: под шелковым темно-вишневым шлафроком сияла безупречной белизной батистовая сорочка, украшенная темно-вишневой же бабочкой.
Идеальный пробор разделял на две несимметричные части его все еще густую, слегка вьющуюся, темно-русую, тронутую сединой шевелюру.
Проводив Крылова в гостиную, хозяин спросил, показав рукой на маленький столик рядом с кожаным диваном:
- Я надеюсь, вы сегодня не за рулем?
На столике помимо легких закусок красовалась бутылка французского коньяка "Реми Мартен".
- Нет, Леонид Демьянович, я знал, к кому иду.
- Вот и прекрасно. В этом проявляется универсальный закон бытия, который я пропагандирую всю свою жизнь: сначала ты работаешь на свою репутацию, а потом репутация работает на тебя.
Хозяин щедро разлил коньяк в специальные бокалы. Отпив и посмаковав глоток, он спросил гостя, последовавшего его примеру:
- Какие же трудности возникли у славной фирмы "Шерхан"?
- Дело, как вы правильно выразились, действительно кляузное. Осложняется оно отсутствием Павла Ивановича...
- Мне кажется, Сергей, - мягко прервал адвокат собеседника, - что я смогу лучше оценить точность ваших впечатлений, если вы изложите суть этого казуса.
- Да. Вы правы, - согласился Крылов и начал свой рассказ.
Обращаясь к Смолянскому, он далеко не был уверен в том, что тот согласится взяться за это дело. В таком случае он рассчитывал, по крайней мере, получить у него хотя бы совет, а возможно, и рекомендацию для обращения к кому-либо из его коллег. В том, что без адвоката в этом деле не обойтись, он был абсолютно уверен.
Однако по ходу изложения сути дела Крылов с радостью обнаружил, что его слушатель проявляет к рассказу огромный интерес и даже постепенно приходит в некоторое радостное возбуждение. Что не мешало ему тем не менее вовремя наполнять быстро пустеющие бокалы.
Еще больший интерес проявил Смолянский, когда Крылов приступил к изложению того, что он сам успел сделать к этому времени.
- Скажите, Сергей, - задал он первый вопрос, когда Крылов закончил свой отчет, - а с самим Валентином вы не согласовывали возможность привлечения меня вами в качестве его адвоката?
- Нет, только с его отцом. Я думал, этого будет достаточно.
- Может быть, и так, но хотелось бы переговорить и с Валентином.
- Это можно устроить хоть сейчас.
- Чуть позже.
- Насколько я вас понял, вы согласны взяться за это дело?
- Не то слово, Сергей. Я не просто согласен.
Я последнее время просто мечтал о подобном деле.
- Почему?
- Сейчас объясню. Ничего не хочу от вас скрывать. Только давайте сначала выпьем за мое удачное подключение к этому делу, - с этими словами адвокат налил в бокалы изрядную порцию коньяка.
Осуществив задуманное, он продолжил:
- Сразу хочу предупредить - от гонорара за это дело я отказываюсь. Насколько я понимаю, родители Валентина люди не очень богатые?
- Да, но кое-какие сбережения у них есть, и они готовы...
- Не может быть и речи! - решительно отрезал адвокат.
- Но почему?
- Более того, я сам готов в разумных пределах финансировать те расходы, которые, возможно, потребуется сделать в ходе вашего расследования.
- Честно говоря, я рад, что вы так горячо приняли к сердцу это дело, но, признаться, не совсем понимаю причин вашего энтузиазма.
- Сейчас поймете, будьте уверены.
- Вы меня просто заинтриговали.
- Я думаю.., нет, я просто уверен, что это дело станет для меня как для адвоката настоящим звездным часом.
- Каким же это образом?
- Сначала вы ответьте мне. Какова, по-вашему, была роль адвоката в советской системе судопроизводства?
Крылов пожал плечами:
- Откуда я знаю? Обыкновенная роль...
- Жалкая! - убежденно воскликнул Смолянский.
Он вскочил с дивана и возбужденно стал расхаживать по ковру, покрывавшему пол гостиной, энергично жестикулируя пустым бокалом.
- Жалкая и ничтожная, - убежденно повторил он. - Его влияние на выносимый судом приговор было не то что незначительно - в каком-то смысле его не было вовсе.
- Так уж и не было? - засомневался Крылов.
- Поверьте, я знаю, что говорю.
- Конечно, если какой-нибудь секретарь райкома мог позвонить судье...
- Про это я уже молчу. Действительно, если местные власти были заинтересованы в каком-либо судебном решении, то ни адвокат, ни прокурор, ни даже судья ничего изменить не могли.
Однако такое случалось не часто. И я даже не это имею в виду.
- Тогда что же?
- А то, что роль адвоката, в сущности, сводилась к тому, чтобы правильно оформить бумаги, выдержать сроки обжалований и тому подобное.
Короче говоря, максимум, что он мог сделать, это не напортить клиенту неверным выполнением правил судебного делопроизводства.
- А что еще от адвоката требуется?
- Да поймите вы, голубчик! Сводить к этому роль адвоката - это все равно что от оперного певца требовать только умения правильно воспроизводить на сцене тексты арий.
- Что вы имеете в виду?
- Вот вы знаете, чем прославились великие русские адвокаты начала нашего века? Такие, например, как Плевако?
- Тем, что судебные дела выигрывали, я полагаю.
- Верно. Только как они их выигрывали?
И где?
- В суде, где же еще?
- Не просто в суде, а в суде присяжных!
Когда они обращали свои аргументы и свое ораторское искусство к присяжным заседателям. А не просто к судьям, как у нас при советской власти.
- А чем судьи плохи в роли слушателей?
- Ну, если вернуться к оперным аналогиям, это все равно как если бы, например, Собинов пел перед одним Шаляпиным и ждал от него бешеных аплодисментов. Абсурд?