Видя, что спасения нет, я решил дорого продать свою жизнь. Незаметно сунув руку в карман, я нащупал оба револьвера и поспешно взвел курок. Я был готов пустить пулю в размахивавшее палицей животное, когда мое внимание снова привлекли крадущиеся шаги. На этот раз звуки раздавались на одном уровне со мной и, казалось, доносились из примыкавших к пещере проходов. «Хела-хела» были слишком поглощены своим дьявольским ритуалом, чтобы что-нибудь слышать. Однако у меня созрела уверенность, что к пещере приближается какой-то чудовищный враг троглодитов, обитатель подземного мира. Волосатый жрец перестал размахивать палицей и с диким ревом вытащил из своей одежды грубо обтесанный каменный нож. Стадо неистово завыло, все глаза были устремлены на меня. Размахнувшись, жрец полоснул меня ножом по лбу, и я почувствовал, что начинаю терять сознание от ужасной боли. Обе обезьяны жадно кинулись на меня, погружая лапы в надрез на моем лбу и слизывая капавшую на пол кровь. Затем патриарх торжественно поднялся на ноги и вымазал моей кровью изображение гигантского муравья. Несомненно, этот акт имел какое-то магическое значение, так как был встречен дружным ревом всех человекообезьян.

В этот момент я явственно услыхал тяжелые шаги невидимого гиганта в примыкавшем к пещере проходе.

Очевидно, жертвенная драма достигла своего апогея. Палица колдуна была уже занесена над моей головой. Я задыхался в тисках патриарха. Внезапно я выскользнул из его медвежьих объятий и рванулся в сторону. В следующий момент каменная палица, описав дугу, опустилась на голову патриарха. С хриплым стоном старик свалился замертво на пол. Колдун в ужасе швырнул прочь свое оружие и неистово заревел, ударяя себя в грудь кулаками.

Казалось, он казнил себя за невольное преступление. Я выхватил револьвер и выстрелил колдуну в живот. Он свалился на пол, извиваясь в предсмертных судорогах. Испустив свирепый крик, я кинулся со всех ног к камню, служившему троном покойному патриарху. Взобравшись по ступеням, я направил револьвер на опешивших от неожиданности троглодитов.

Я ожидал взрыва бешеного негодования — однако гибель вожаков произвела на стадо самое неожиданное впечатление: с воплем отчаяния обезьяны окружили трупы. У меня мутилось сознание от боли, раздиравшей мне череп, я задыхался от возбуждения. Нельзя было терять ни мгновенья. С вызывающим криком я выстрелил в самую гущу волосатых тел.

В одно мгновение толпа плакальщиков пробудилась от оцепенения. Пещера превратилась в ад, кипящий дьяволами. В бешеной ярости, с оглушительным ревом «хела-хела» ринулись на меня. Я стоял на камне, словно на острове, среди взбесившихся обезьян. Сотни волосатых рук со вздувшимися мускулами тянулись ко мне. Бешено сверкали белые глаза, хищно скалились ужасные клыки. Я начал выпускать в дикарей один заряд за другим. Стоило мне сорваться с этого камня — и я был бы мгновенно растерзан на клочки. Я старался целиться в животы дикарей, как с самое уязвимое место их тела. Тяжелые туши валились направо и налево. Неожиданно из хаоса тел выдвинулась гигантская фигура и двинулась прямо на меня, свирепо размахивая каменной палицей покойного колдуна. Я выстрелил, и дикарь, завопив, свалился на ступени трона. Палица вывалилась из его разжавшихся пальцев. Я поспешил ее схватить и начал воинственно размахивать ею в воздухе над головами дикарей. Разъяренная толпа в исступлении полезла на трон… Еще мгновенье, и со мной все было бы кончено…

Однако меня спасла счастливая случайность. Внезапно из глубины пещеры сквозь шум битвы донесся оглушительный рев какого-то гигантского зверя. Из темноты выплыла огромная фигура и, поднявшись на задние лапы, двинулась на стадо обезьян. Новый пришелец был настолько чудовищен, что я позабыл о своих врагах, о грозившей мне смертельной опасности и, затаив дыхание, бессмысленно глядел на приближавшегося. Палица выпала у меня из рук.

Животное представляло собой нечто среднее между драконом и медведем. Никакое самое причудливое воображение не в состоянии измыслить подобие этого чудовища. Его можно было сравнить только с доисторическим динозавром — по своим размерам оно равнялось полудюжине слонов. Оно медленно продвигалось по пещере. Его огромная голова достигала каменного потолка. Я успел сообразить, что чудовище имеет около сорока футов в высоту и футов двадцать в поперечнике. Это и был тот невидимый странник, к шагам которого я давно прислушивался.

На моих врагов появление гиганта произвело потрясающее впечатление. Крича и давя друг друга, они отхлынули в противоположную сторону пещеры. Непрошеный гость испустил пронзительный свистящий крик, от которого задрожала вся пещера, и, переваливаясь с ноги на ногу, двинулся на обезьян. Пещерные жители, будучи отрезаны от выхода, затянули боевую песню и приняли битву со страшным врагом. Таким образом я оказался свидетелем одной из тех первобытных схваток, в которых перед сражающимися стояла альтернатива: или победа или ужасная смерть. Зрелище было, действительно, необычайное.

Однако мне пришло в голову, что в данном случае роль зрителя далеко не безопасна, и следует подумать о бегстве. Судя по пробивавшемуся в пещеру красному свету, я находился недалеко от поверхности скалы. Незамеченный никем, я спрыгнул с трона и начал поспешно пробираться к выходу. Пещерные люди с головой ушли в привычную для них смертельную борьбу. Я вышел беспрепятственно из пещеры и очутился в проходе, ведущем наружу. Яркий красный свет, заливавший подземный ход, показывал, что снаружи был день. Прежде чем направиться к свету, я обернулся и бросил прощальный взгляд на эту пещеру ужасов. Посреди подземелья стояла гигантская белая фигура зверя. Вокруг нее беспорядочной кучей валялись трупы обезьян. Из глубины пещеры толпа троглодитов наступала на врага. Битва происходила в мертвом молчании. Слышно было только, как на камни капала кровь да лязгали острые зубы чудовища. С вздохом облегчения я покинул заваленную трупами пещеру и поспешил к свету.

Через несколько мгновений я достиг выхода из подземного коридора и выбрался на свет. Наступал день, и скалы пылали кровавым огнем. Я находился у подножия почти отвесного утеса. Казалось, не было возможности на него взобраться. Однако пережитый в подземелье ужас окрылил мои ноги, удвоил ловкость рук, и я благополучно совершил восхождение на кручу. Снова очутился я на вершине скалистого плато. Вокруг меня в разгорающемся пламени рассвета громоздился дикий хаос скал, за которыми до самого горизонта тянулась однообразная пустыня. Только на севере я смог снова различить мерцание воды и полоску растительности. Это зрелище принесло мне некоторое облегчение. Итак, то, что я видел накануне, не было миражем.

Я решил немедленно же двинуться в путь. Чем скорее я уберусь с этих проклятых населенных чудовищами скал, тем лучше. Перед тем, как уйти, я оглянулся на отверстие подземного коридора, из которого только что вышел. Ничего не было видно в черной пасти скалы, ни один звук не выдавал ужасную битву, происходившую во мраке пещеры. Я тронулся в путь, радуясь солнечному свету и своему чудесному спасению.