- Мы так и сделаем.

- Отлично, - сказал Вашингтон Карроль, вскакивая на своего мула.

Затем, обменявшись еще несколькими словами с полковником и пожав ему крепко руку на прощанье, мустангеры дали шпоры мулам и рысцой направились к своей хижине.

Глава 6

МЕЧТЫ ПРЕСТУПНИКА

Между тем, оставшийся в коррале Луи Лебар с нетерпением поджидал возвращения своих товарищей. Его нетерпение разделял и мул, хотя у последнего это вызывалось, может быть, просто чувством голода.

- Будь они прокляты, негодяи! - думал Луи Лебар. - Где это они пропадают до сих пор, хотелось бы мне знать? За это время я мог бы уже несколько раз съездить в хижину и вернуться обратно. Они знают, что я здесь стерегу лошадей, и преспокойно сидят оба дома и едят до отвала, а я тут умираю от голода и жажды. Ах, как ненавижу я этих негодяев за то, что они так презрительно и недоверчиво относятся ко мне! Они хотят ехать в Нэкогдочс сейчас же после того, как покончат с укрощением приходящихся на их долю мустангов... Но я не могу ехать с ними: я не смею ехать туда. Да, я не смею ехать туда! Туда чуть не каждый день являются приезжие из Луизианы, плантаторы и эмигранты. Я рискую встретить там знакомых, и меня может кто-нибудь из них узнать. И тогда... тогда я попаду в руки проклятых полицейских ищеек, от которых мне стоило такого труда удрать! Что же мне делать? Как мне быть, раз я не могу ехать с ними туда, где живут люди моей расы? Остаться навсегда в прериях и в лесах? И всю свою жизнь бояться встречи с представителями закона?

Последние слова он совершенно машинально произнес вслух. Но звук его собственного голоса испугал его, и он вдруг умолк и подозрительно оглянулся кругом, как бы затем, чтобы убедиться, что тут нет никого, кто мог бы услышать. Но спустя немного времени мысли его приняли обычное течение, и он, тяжело вздохнув, проговорил громким голосом:

- Ах, если бы только я не боялся вернуться в Луизиану и поселиться снова там, хотя бы под чужим именем!.. А почему бы и нет? Цвет лица стал у меня совсем бронзовый, а моя борода изменила меня до неузнаваемости. Нет, об этом пока нечего и думать. Для того, чтобы жить человеком независимым, ни в ком не нуждаться и избежать возможности быть узнанным, нужно прежде всего иметь много денег, но у меня их почти нет... А разве скоро разбогатеешь, если будешь всю жизнь заниматься охотой на диких лошадей, продавая их потом самое большее по десять долларов за штуку? Для меня остается только один исход - согласиться на предложение Фаннинга, потому что только этим путем и можно будет скоро составить себе состояние. Он предлагает присоединиться вместе с ним к команчам и заняться грабежом плантаторов по течению Рио-Гранде. Плантаторы там народ богатый, и он уверен, что большинство мексиканских асиендадо3 держат у себя большие суммы денег, не говоря уже о том, что у них у каждого бесчисленное множество золотой и серебряной посуды, скота и всевозможных драгоценных вещей. Мне это, сказать правду, не особенно нравится, но я волей-неволей должен согласиться и присоединиться к Фаннингу и его шайке. Надо будет еще раз покрасить себе лицо и сделать его совсем такого цвета, как у краснокожих: теперь мне ничего уже не стоит добиться этого... Да, клянусь небом, я так и сделаю. У меня, впрочем, не остается другого выбора. Затем, когда у меня будет много денег, я могу смело ехать, куда захочу, и делать, что мне угодно. У этого молодого Фаннинга есть, кажется, небольшие деньжонки, и поэтому он может купить у меня мустангов, которые приходятся на мою долю: это избавит меня от необходимости самому гнать лошадей на продажу до ближайшего города. Итак, решено: я присоединяюсь к Фаннингу и отправляюсь вместе с ним к берегам Рио-Гранде!..

Вот о чем думал Луи Лебар, или, лучше сказать, человек, называвший себя этим именем, стоя внутри корраля, где жалобно ржали пойманные мустанги, и с нетерпением поджидая возвращения покинувших его товарищей. Ему пришлось еще долго ждать, пока он, наконец, увидел их.

- Наконец-то вы вернулись, - сказал он сердитым голосом, когда они подъехали к нему поближе, - а я уже думал, что вы забыли обо мне! Какого же черта вы там делали? Вы должны были бы помнить, что я умираю тут от голода и жажды!

- Э! Товарищ, - своим обычно веселым тоном возразил ему Торнлей, - если бы вы поехали с нами, вы увидали бы нечто такое, что заставило бы вас, готов поручиться, запоздать еще больше.

- Что же это такое, что может заставить двух охотников забыть, что их с нетерпением ждет голодный товарищ?

- А! Заинтересовались-таки! В этой проклятой местности, черт возьми, не каждый день, я думаю, приходится видеть по две красавицы сразу!

- У семинолов тоже немало красивых девушек. Или, может быть, их-то вы и встретили? Признайтесь, что я угадал! Ну, говорите, вы встретили краснокожих красавиц?

В этих словах Луи Лебара звучала нескрываемая насмешка, потому что он прекрасно знал, какого невысокого мнения его товарищи о краснокожих и о красоте их женщин.

- Я говорю вовсе не об этих отвратительных созданиях, - отвечал мустангер, - если бы мы встретили их, я не упомянул бы об этом ни одним словом, мистер Луи. Нет, я говорю о двух девушках, о двух ангелах и надеюсь, что и Карроль не откажется подтвердить мои слова. Не правда ли, Ваш?

- Пусть меня возьмут черти, если я скажу хоть одно словечко против них! Это -настоящие ангелы, каких только можно себе представить. Я еще никогда не видел таких и, наверное, уже никогда больше и не увижу!

- Слушайте, Торнлей! Вы, должно быть, сговорились с Карролем и просто-напросто дурачите меня. Но я совсем не расположен смеяться, я умираю с голоду, и мне не до шуток. Дайте мне сначала поесть как следует, а потом я с удовольствием готов дурачиться с вами, сколько хотите.

- Ешьте, ешьте! - сказал Торнлей, протягивая уроженцу Луизианы мешок, в котором лежали привезенные ими сухари и дикий индюк, зажаренный накануне. Наедайтесь досыта, но только не думайте, пожалуйста, что мы шутим; это так же верно, как и то, что я теперь разговариваю с вами.

- Где же это вам удалось их увидеть? - спросил охотник, с жадностью набрасываясь на жареного индюка, один вид которого, казалось, сразу изменил к лучшему его настроение. - Теперь рассказывайте, пожалуйста, я буду есть и слушать.