Теперь о теории "ближнего прицела", как и о теории бесконфликтности, вспоминают не иначе как в ироническом контексте, с прибавлением эпитетов "пресловутая" или "так называемая". Тем удивительнее было увидеть недавно недвусмысленную агитацию за ее возрождение. Юрий Котляр выдвинул следующие требования к фантастической литературе:

"Такие произведения должны популяризировать новейшие достижения науки, говорить об открытиях, которые "носятся в воздухе" и скоро станут достоянием человечества". Боясь быть неверно понятым, Ю.

Котляр не поленился и конкретизировать темы, которыми, по его мнению, должна заниматься научная фантастика: "Расскажите о замечательных свойствах нейтрино, верхнем течении Амазонки, об улыбке Нефертити, Крабовидной туманности, сверхпроводимости, проектах Кибальчича, гидропонике, недрах Саянских гор..." Позвольте, но если этими - бесспорно, интереснейшими - темами будет заниматься фантастика, то что останется на долю несчастных популяризаторов науки? Ведь у них отобрана даже гидропоника! Наш известный академик Бруно Понтекорво, написавший не одну великолепную статью "о замечательных свойствах нейтрино", наверно, даже не подозревал, что он, оказывается, занимается фантастикой. Пожалуй, все это ступенькой ниже даже теории "ближнего прицела", она-то хоть разрешала писателю заглянуть в завтрашний день, а здесь его возвращают во вчерашний, к Кибальчичу.

Стороннику "гидропонической фантастики" всякий выход в собственно фантастику (то есть согласно толковому словарю - в область небывалого, пока еще невозможного, невероятного, рожденного воображением), естественно, должен казаться идеализмом или уж прямо мистикой, "тлетворный туман" которой обволакивает многие страницы в произведениях советских писателей, о чем своевременно и сигнализирует Ю. Котляр. Чего хотел автор статьи - отвратить подростков от чтения современной фантастики? Пусть себе перечитывают четыре раза "Человека-амфибию" (Ю. Котляр так и советует), а то ведь в новейших научных теориях, глядишь, можно и запутаться, ведь в них и сами ученые еще толком не разобрались. Как бы чего с подростками не вышло. Не думаю, чтобы журнал "Молодой коммунист" (№ 6, 1964 г.), в котором напечатана наивная и противоречивая статья "Фантастика и подросток", руководствовался подобными соображениями. Появление статьи Ю. Котляра тоже следствие запутанности положения с научной фантастикой, противоречивости требований к ней.

На сходных принципах строится нередко и практическая работа некоторых фантастов. Писатель сочиняет некую научно-техническую гипотезу, а затем придумывает к ней, так сказать, беллетристическое оформление. Характеры, образность, язык - все это уже становится второстепенным, зависимым и, в сущности, мало интересующим автора. В результате произведение превращается в разновидность пресловутого "производственного" романа, в котором, как известно, "гайки" и "болты" (тщательно замаскированные под "дезоксирибонуклеиновые кислоты" и "эффект Доплера") начисто заслоняют людей. А нравственная идея в таких произведениях либо оказывается и вовсе не обязательной, либо она очевидно прямолинейна. Это не означает, конечно, что научная фантастика должна создаваться по тем же самым законам, как и бытовая повесть, что писателю-фантасту противопоказаны пусть даже и очень пространные отступления и специальные объяснения. Но все дело в том, какова же основная цель автора. Будет ли это исследование человеческого характера, поставленного волей воображения писателя в необычные, фантастические обстоятельства, будет ли вытекать из произведения серьезная, "человеческая" идея, или перед нами пустая игра ума, занятная в иных случаях, но в общем-то совершенно бессодержательная?..

Наглядным примером этого, надо сказать, весьма полноводного течения может служить рассказ М. Емцева и Е. Парнова "Не оставляющий следа".

Герой рассказа Джордж, живущий в одиночестве на уютной планетке, занявшись на досуге проблемами стереотелевидения, открывает способ получения в пространстве своей точной копки - псевдо-Джорджа, абсолютно неотличимого на взгляд от настоящего человека. Но это только видимость, мираж, псевдо-Джордж "изготовлен" из искривленного пространства, практически из ничего. Передоверив управление Неощутимкой разумной кибернетической машине, Джордж отделяет свою копию от себя, заставляет ее жить самостоятельной жизнью.

Самосовершенствуясь, псевдо-Джордж, точнее - управляющий им электронный мозг, постепенно набредает на такую мысль: собственно, "оригинал"-то теперь не очень и нужен, вполне можно обойтись без него, да и вообще без остального человечества. Но все кончается благополучно: "мятежники" гибнут (нет, лучше сказать, ломаются, выходят из строя), не успев осуществить своих диктаторских замыслов.

Таково содержание рассказа. Хочу обратить внимание, что для его передачи мне не понадобилось и упоминания о еще двух действующих лицах космонавтах Нибоне и Андрее, которые прилетают навестить Джорджа, встречают Неощутимку и принимают его за настоящего человека, в связи с чем происходит ряд недоразумений.

Пользуясь терминологией М. Емцева и Е. Парнова, их герои - Андрей, Нибон, да и сам Джордж - это "псевдообразы", видимость, за которой пустота. У них чисто служебное назначение, а именно: им отведена роль обычных динамиков, транслирующих отдельные слова и фразы, придуманные авторами для комментирования происходящего. Но как в радиоприемнике или магнитофоне; где замена одной марки громкоговорителя на другую принципиальных изменений в схему аппарата не вносит, так и здесь: героев рассказа можно заменить любыми другими - вместо Джорджа, Андрея и Нибона взять Чарли, Евграфа и Али-Ахмета, дать им другие биографии, превратить их, скажем, в женщин, увеличить их число до пяти или уменьшить до одного. Столь же легко подменить и весь космический антураж. Авторский замысел от этого ничуть не пострадает.

Попробуйте-ка проделать подобный мысленный эксперимент, ну, скажем, над толстовской "Аэлитой". Попробуйте отказаться от образов Аэлиты, Гусева, Лося - от произведения не останется ничего. Именно они - кровь и плоть романа, замена их превратит "Аэлиту" в нечто совершенно иное. В то же время, если бы Толстой захотел отправить своих героев на Марс не в ракете, а, допустим, с помощью какого-нибудь местного "кэйворита" или даже из пушки, от этого бы мало что изменилось.