Тела Булата и его жены сползли по брезентовому борту и глухо шмякнулись на доски кузова. В кузове едко запахло кровью и порохом. Благословенный запах для моджахеда! Жена Булата ногой дрожала, не хотела сразу умирать, хотя раны у нее были смертельные. Извините, соплеменники, но такова цена предательства.

– Ар-ррр!!! – зарычал пацан, обхватывая ногу Вахи «замком» и пытаясь освободиться.

Тр-тр! – я двумя выстрелами прострелил пацану левую руку (правая ему скоро пригодится) и кивнул Вахе, чтобы нажал сильнее. Левая рука пацана безжизненно обвисла, Ваха нажал сильнее, мальчишка захрипел, и глаза его полезли из орбит. Я опять кивнул – смотри, Ваха не перестарайся! Ваха немного отпустил.

– Ты че, совсем е…нулся? – севшим голосом прохрипел Саня-шакал. – Ты че творишь?!

– Аа-а-а!!! – тонко завизжала девчонка – опомнилась, красавица, поняла, что случилось, у нее шок был! – А-а-а…

Бац! – я влепил ей мощную затрещину, легкая красавица отлетела назад, сильно ударилась головой о задний борт, упала на колени и принялась стонать. Больно, сладкая моя, я знаю! А будет еще больнее…

– Запроси, как там, на КПП, – шепнул я Рашиду, высунувшись из кузова.

– Нормально, – доложил разведчик. – Ничего не слышно.

– Стой спокойно, держись мужиком, – прошипел я на ухо оторопевшему шакалу. – Я тебе потом все объясню!

И нагнулся к девчонке, присел возле нее.

Вот он, момент, о котором мечтает каждый моджахед!

Я расстегнул свои штаны, задрал девчонке юбку, снял с нее туфли и рывком стянул колготки. Бедра ее были молочно-белые, такие… такие… Ух!

– Ар-ррр!!! – бессильно зарычал пацан, рванувшись под ногой Вахи. Ваха надавил чуть сильнее, пацан выгнулся и обреченно застонал.

Я порвал на девчонке панталончики, увидел лобок, обрамленный нежным пухом, и тоже застонал. Так страшно возбудился, что сердце чуть из груди не выпрыгнуло! Девчонка поняла, что с ней собираются делать, замычала, помотала головой – боль от удара еще не прошла, и, поджав колени к животу, попыталась перевернуться на бок.

Я навалился всем телом сверху, растолкал коленями ее бедра в стороны, ощутил обжигающее прикосновение ее пушистого лобка и… О, это невозможно описать. Я вошел в нее с рычанием, как раскаленный кинжал в кусок застывшего в погребе свежего масла!

– Ты че же это творишь, скотина? – прошептал Саня-шакал. – Это же полный беспредел…

О, я не слушал его, я не обращал на него внимания. Я мощно дергал задницей, подвывая от восторга, мне было там очень тесно, и казалось, что я каждый раз всаживаю тупой толстый нож в живую плоть. Иногда я наклонялся вперед, припечатывая всей массой свою красавицу к доскам, чтобы впиться жадным поцелуем в ее безмолвные губы.

Когда я кончал, это было как извержение вулкана.

Шатаясь, я встал, посмотрел – весь пах у меня был в крови. Я вытерся разорванными панталончиками девчонки, застегнул штаны и, наступив на спину рыдавшего в бессильной злобе пацана, кивнул Вахе – давай.

Ваха быстро расстегнул штаны и набросился на девчонку. Он шумно сопел и тоже подвывал, девчонка молчала, голова ее билась о доски кузова. Кажется, она потеряла сознание. Я кивнул Мовсару, чтобы прижал пацана, а сам занялся уничтожением улик. Выпнул окровавленные панталоны из кузова, пошаркал ногой, выбрасывая гильзы, и показал Рашиду знаком – затопчи все это добро. Этой машиной, возможно, скоро будет прокуратура заниматься. Затем шепнул на ухо Мовсару:

– Шакалов будем кончать. Как отъедем немного и остановимся для расчета – тихо уберешь обоих…

Мовсар кивнул и, раздувая ноздри, продолжал смотреть, как дергается волосатая задница Вахи. Сейчас Ваха управится, потом его очередь.

Я смотрел на все это безобразие, смотрел, как бьется под ногой Мовсара в рыданиях поверженный пацан, и в отравленную душу мою, корявую душу моджахеда, заползала непрошеная светлая печаль.

Счастье, что я родился в тейпе воинов. Горе тейпу, который хочет мира с кяфирами! Горе…

Нация должна воевать до последнего человека за свою независимость, иначе быть не может, иначе она просто превратится в нацию рабов. Как русские.

Если тейп ослаб духом, вот такими методами приходится воодушевлять его на борьбу. Сегодня пятеро братьев, сыновья Булата, станут кровниками федералов и организуют свой отряд. А с ними из села уйдут как минимум еще пара десятков мужчин. Завтра эта изнасилованная девчонка наденет пояс шахида и придет на этот КПП. Пацан, не дожидаясь, когда заживет левая рука, продаст свой мотоцикл, купит автомат и под руководством старшего брата пойдет в засаду.

Простите меня, соплеменники, но иначе вас не расшевелить. Добро пожаловать в Великий Джихад, дорогие мои. Эта война будет вечной…