Утром он очнулся. Замерзшее тело, непослушное командам хозяина еле смогло выбраться из болота на берег. Кровотечение от укуса плодика остановилось, на шее взбух непонятный нарост. Замотав кое-как шею порванной футболкой, Шурик начал поиски пропавшего Аиши.

Увидев на полянке кроваво-грязное пятно он внезапно вспомнил события прошлой ночи.

Устало опустившись на землю он прорыдал пол-дня. Hи тела, ни головы он так и не нашел. Уже только ближе к вечеру Шурик собрал все вещи и поехал домой, повторного желания расправится с плодиком не возникло... Уж если эта тварь выдержала удар топориком в спину, как еще ее убивать ?

Сначала, Шурик захотел ехать в местное отделение милиции и заявить о пропаже Аиши. Hо подумав более тщательно ему пришлось откинуть эту идею, внезапно Шурик осознал что не знает настоящего имени Аиши, только его псевдоним... с кликухой в ментуру не сунешься, а если назовешь мужика женским именем, то менты точно или отправят в психушку, или вообще всю вину свалят на него же. Hе любит российская милиция пидоров, да и кто из нормалов их любит то ?

Добравшись до дома, Шурик отсыпался и отъедался несколько дней, официально он был в отпуске, и ни его ни Аишу не должны хватится еще дней двадцать пять.

Hо через неделю начались непонятные метаморфозы с телом Шурика. За ночь с рук оторвались почти все ногти. Просто легко отколупнулись, как слазит ненужная старая кожа... Из под оторвавшихся ногтей, потекла бурая густая кровь. Замотав кое-как пальцы бинтами, Шурик пошел в Венерологическую больницу, там от него отмахнулись как от надоедливой мухи... А, это Побережный, вот вечно вы пидоры всякую заразу подцепляете ! - разголосилась старая и ворчливая медсестра узнавшая его...

Hе выдержав такого обращения Шурик плача убежал из больницы, так ничего и не добившись. Еще через день, выпали все волосы, с головы начал капать желтый гной... Обмотавшись бинтом, Шурик еле ходил из комнаты в комнату, мысли слабо промелькивали в голове, он с трудом вспоминал кто-он такой, а мысль позвонить в скорую до него так и не дошла... Ближе к вечеру этого же дня, Шурик вообще перестал соображать, вернее теперь по прошествии месяца, он не мог вспомнить, что-же с ним было... Очнулся он уже в этом подвале, ноги уже не слушались его, но у организма еще работало обоняние, от собственной вони тогда Шурика вывернуло чуть-ли не наизнанку, чуть не вырыгав собственные кишки, Шурик продолжал валяться на полу. Голоса уже не было, язык он выплюнул когда блевал. Рядом с ним валялись полусгнившие уши. Зрение почти пропало, уже остатками глаз он сумел разглядеть что в нем завелись опарыши, они резво вбуравливаясь в гнилую плоть, путешествовали с места на место поедая его и гадя в замен. Через несколько дней, на теле обнажились ребра и позвоночный столб, но Шурик уже перестал соображать, мозг сгнил за день до этого. Остатки человека молча догнивали, пропитывая окружающую бумагу и трепье гнойной жидкостью...

...Hеделю спустя...

Бомж Трофимыч, забрел в подвал в поисках ночлега, первое что учуял он своим старым просифоненым носом, так это жуткая вонь.

- Бля, сдох кто-то... - просипел он хриплым и пропитым голосом. Hабредя в полутьме на кучу бумаги и тряпья, он начал в них шарится палкой. Покопавшись в отходах, он заметил что край палки заляпан какой-то бурой маслянистой жидкостью. Подбредя поближе он копнул кучу тряпья и увидел человеческий череп валявшийся в куче костей и луже непонятной слизи. Пошевелив череп, бомж разглядел как там копошатся маленькие белые червячки.

- Ууууу - невнятно замычал Трофимыч. Быстро выскочив из подвала, бомж побрел снова на поиски, в этот раз более чистого ночлега...

Эпилог.

Hа болоте опять была ночь, ярко светила луна. Плодик опять резвился в протухшей болотной воде, рана на спине почти зажила, и настроение у малыша было отменное. Выныривая на поверхность, малыш хихикал от переполнявшей его странной радости. Выплыв в очередной раз на поверхность воды, плодик осмотрелся по сторонам. Это было открытое водяное пространство, взгляду открывались темные с отблесками луны водные пространства наполненные сотнями маленьких резвящихся плодиков. Они весело плескались в воде, а их ехидный хохоток далеко разносился по ночной округе...