- Столетний портвейн? - кашлянув, переспросил Адам. - Может, мне отправить Хэмфри забрать вас обоих? Не случилось бы чего в дороге...
Перегрин довольно рассмеялся.
- Не беспокойся, он надежно упакован. Обещаю, что буду ехать очень медленно. Что-нибудь еще?
- Да, пожалуй, ты можешь захватить кое-что еще, - бросив взгляд на книгу, ответил Синклер. - Посмотри, нет ли в твоих альбомах портрета Данди? У меня есть один, написанный Мельвиллем, когда виконт был двадцатилетним мальчишкой. Очаровательный юноша, но мне бы хотелось посмотреть на него в более зрелом возрасте.
- Полагаю, тебе нужен портрет Гламиса, - протянул художник. - У меня где-то была репродукция. Пойду взгляну, возможно, мне удастся найти что-нибудь еще. Жди меня минут через пятнадцать.
Глава 6
Прошло полчаса, прежде чем приехал Перегрин. Он ввалился в кабинет с огромным альбомом под мышкой, объемистым конвертом из манильского картона в руках и полной радостного предвкушения улыбкой на довольной физиономии. За ним семенил Хэмфри, обнимая темно-зеленую бутыль в соломенной упаковке. Его лицо выражало почтительное благоговение, с которым обычно люди смотрят на мощи святых.
- Ага, вот и ты, наконец, - улыбнулся Адам, поднимаясь навстречу молодому человеку. - Вижу, Хэмфри удостоился чести нести наш портвейн. Думаю, мы обязаны вознаградить старика...
- Безусловно, - рассмеялся Перегрин, сгружая на стол собственную ношу. - Плесни себе, Хэмфри.
- Большое спасибо, сэр, - ответил слуга, и довольная улыбка осветила его обычно невозмутимые черты.
Когда дворецкий удалился за такими необходимыми атрибутами, как штопор и бокалы, Перегрин устроился в кресле напротив Адама и, положив перед собой принесенный альбом, уткнулся в него в поисках отмеченной страницы.
Тридцатилетний художник, худой светловолосый мужчина, сложением и поведением напоминал юношу. Несмотря на возраст, он успел завоевать славу одного из лучших портретистов Шотландии и получал солидные гонорары. Манера одеваться отражала его врожденную страсть сочетать несочетаемое. В данный момент на нем был ирландский свитер из грубой шерсти грязно-серого цвета, надетый поверх кремовой шелковой сорочки, и широкие светло-коричневые брюки. Особую изысканность облику Ловэта придавали светлые, нарочито длинные волосы, волной спадавшие на лоб. Глаза цвета лесного ореха прятались за очками в тонкой позолоченной оправе. Всякий раз, когда Синклер видел Перегрина, взгляд молодого человека лучился радостью и сознанием собственного успеха.
Перегрин обладал даром Видения - способностью фокусировать свой взгляд на сценах далекого прошлого и запечатлевать их на холсте, погрузившись в транс. Такие "погружения" выматывали, хотя он научился контролировать их. Со временем в юноше проявился талант видеть будущее. Картины смерти клиентов, чьи портреты он рисовал, порой доводили его до умопомрачения.
Отчаяние, охватившее художника после одного из таких видений, год назад привело его в кабинет Синклера. Адам научил Ловэта управлять своими способностями, поэтому теперь они проявлялись лишь при необходимости. Время от времени к Перегрину обращались за помощью из Управления полиции, его дар видения минувших событий был просто неоценим.
- Ага, кажется, ты искал именно это, - сказал художник, поворачивая альбом к Синклеру.
Адам положил книгу на колени и кивнул. С портрета семнадцатого столетия на него смотрел виконт, лихой всадник, облаченный в камзол темного бархата, из которого выглядывали рукава белой сорочки. Подбородок виконта утопал в кружеве, а на груди поблескивал медальон. Утонченное лицо в обрамлении золотисто-каштановых локонов и чувственный рот резко контрастировали с холодным, вызывающим взглядом рыцаря. Надпись под портретом гласила: "Джон Грэхэм Клаверхаус, виконт Данди. Автор: сэр Годфри Кнеллер".
- Эта работа больше известна как "Портрет Гламиса", так как является частью коллекции замка Гламис, - объяснил Перегрин. - Виконт изображен здесь за два года до смерти. Я нашел репродукцию еще одного портрета, - добавил он, открывая альбом поменьше и кладя его поверх первого, - правда, она совсем маленькая, но общее представление получить можно. Оригинал, точнее, копия, сделанная Джоном Александром, малоизвестным шотландским художником, хранится в замке Фиви. Портрет написан сэром Питером Лилли. Мне не удалось найти упоминаний о дальнейшей судьбе оригинала, однако, если это важно, я могу завтра посмотреть в библиотеке университета.
Последняя из двух версий была менее совершенна с точки зрения мастерства, но сам образ выглядел реалистичнее. На этом портрете виконт был немного моложе. Шапку его каштановых кудрей венчал обруч овальной формы.
- Пожалуй, не стоит, - пробормотал Синклер, откинувшись в кресле, когда Хэмфри внес на подносе три хрустальных бокала в форме чертополоха* [Чертополох исторически является символом Шотландии.], наполненных рубиновой жидкостью. - Ни на одном из них нет того, что мне нужно, а на портрете Мельвилля виконт еще слишком молод. Благодарю, Хэмфри, - добавил он, когда дворецкий подал ему бокал с вином.
- Предлагаю тост, - улыбнулся Адам. - За сэра Мэтью Фрейзера и за Перегрина, чей талант, как и щедрость, достойны всяческого восхищения.
- И за леди Дженнет, красота которой вдохновляет художника, - галантно добавил Перегрин.
- За всех, кто приложил руку к тому, что сейчас мы пьем этот чудесный напиток. - Синклер обвел собравшихся многозначительным взглядом. - Ваше здоровье, джентльмены!
Мужчины оценивающе пригубили вино, после чего на лицах всех троих появилась улыбка блаженства.
- Если можно, я хотел бы добавить: и за ваш успех, сэр! - Дворецкий вопросительно взглянул на Адама.
- Спасибо, Хэмфри.
Осушив бокал, слуга поставил бутыль на столик возле камина и удалился. Перегрин вздохнул и, потягивая следующую порцию напитка, выжидающе посмотрел на друга.
- Так какая же связь между Данди и пропавшей Печатью? - спросил художник через некоторое время. - Я правильно понял, что залоговой суммы хватило, чтобы полностью обеспечить крестьянское восстание?