Защита Адама заколебалась. Один из пограничных маяков замигал и погас. Снаружи сокращающейся границы силы тень описала круг и припала к земле, готовясь к новому прыжку. Адам знал, что должен делать, но воля, казалось, увязла в патоке. Прежде чем он смог воздвигнуть новую защиту, зверь снова ринулся на него, целясь в горло, - сквозь поврежденную защиту!

Удар был так силен, что опрокинул его, выбив дух. Пока он задыхался, пытаясь отбиваться, тень, казалось, увеличилась, навалившись на него удушающей темной массой.

Словно его укрыли стеганым одеялом, утяжеленным свинцом, удушающим и эластичным. Застонав от натуги, Адам огромным усилием сдвинул его и ухитрился повернуться на бок. Вес тьмы быстро перераспределился, жадно навалившись на него теперь с трех сторон вместо одной.

Кровь гудела в ушах, перед глазами все начало расплываться, он понял, что у него мало времени. Он чувствовал, как иссякают силы - а зло уже теребило края самой его души, зверь испытывал ослабевающую защиту. Отчаянно пытаясь отыскать внешний источник атаки, он наконец смутно осознал враждебное человеческое присутствие, направляющее и контролирующее темного зверя извне.

Понимание помогло ему сосредоточиться, и, работая плечами, он сумел свести руки вместе и удержать достаточно долго, чтобы выполнить краткий жест приказа. С последним воздухом, оставшимся в легких, он выкрикнул Слово, имеющее власть в мире невидимого.

Черное давление сна внезапно взорвалось ослепительным сиянием. Взрыв сорвал тень и швырнул Адама обратно в водоворот света столь яркого, что ему пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Головокружительное ощущение свободного падения наконец закончилось дезориентирующим толчком, означающим, что душа вернулась в тело. Задыхаясь, он открыл глаза: он снова был в чистой, пустой больничной палате.

Грудь болела, сердце колотилось. Он хотел приподняться на локте и громко застонал от жестокой боли, прошившей весь правый бок. Закружилась голова, и он упал, теряя сознание. Он чувствовал себя избитым и запыхавшимся, словно борьба, в которой он только что уцелел, была не психической, а физической.

Адам глубоко вздохнул, чтобы прочнее закрепиться в физическом мире, потом с трудом перекатился на левый бок и, опираясь на руку, сел, не тревожа правое плечо. Сердце по-прежнему колотилось; он окинул палату очумелым взглядом и напрягся, заметив неправильное пятно тьмы под стулом у кровати.

Для тени оно было слишком темным и плотным на вид. Дрожа от изнеможения, Адам начертил в воздухе изгоняющий знак и направил силу знака бросающим жестом руки, задохнувшись от боли, вызванной движением. Но тень заволновалась и свернулась. Потом, корчась, как червяк на сковородке, съежилась и, наконец, исчезла облачком черного дыма.

Физический остаток был похож на холодящий душок от трупа. Отшатнувшись с гримасой отвращения, Адам собрал клочки оставшейся энергии, чтобы восстановить защиту, установленную им ранее вокруг кровати. К тому времени, как он закончил, он был близок к обмороку. Тяжело дыша, лег на подушку и попытался очистить разум в достаточной мере, чтобы думать. Ему отчаянно хотелось спать, но он знал, что не посмеет уступить. Мысли были вялы и странно несвязны, словно под воздействием наркотиков.

"Это неправильно, - смутно подумал он. - Мефенамовая кислота не должна бы так действовать. Первые две дозы не подействовали на меня таким образом. Не могла ли доктор Локхарт изменить лекарства?"

"Конечно, нет!" - негодующе ответила другая часть его.

Но виновным должно было быть лекарство, которое он принял сразу после полуночи - не ожидаемое обезболивающее и противовоспалительное, а мощное успокоительное средство. Желтые капсулы выглядели такими же, как те, что он принял раньше, но на самом деле он не обратил особенного внимания.

Дрожь пробежала по позвоночнику, когда он понял, что легко мог умереть - скорее от какого-нибудь другого наркотика, чем от психической атаки, которую облегчило его уязвимое состояние. То, что он не умер от наркотика, только указывало на крайнее высокомерие тех, кто стоял за атакой... или на их нежелание, чтобы его смерть выглядела убийством. Отсюда и психическая атака. Это также указывало на агента Рыси не только в правоохранительных органах, но и в медицинских кругах. Теперь, когда Адам знал об опасности, он не собирался снова спать, пока не вернется в безопасные пределы Стратмурна.

Застонав от боли, он повернулся и нажал кнопку вызова медсестры. Через несколько мгновений дверь открылась, и в дверь просунулась головка хорошенькой рыжеволосой сестры.

- Чем могу помочь, доктор Синклер? - спросила она заботливо. - Что случилось? Не можете уснуть?

- Который час? - спросил он.

- Всего пять.

- Тогда вы можете мне помочь, - сказал он с усилием. - Мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне добраться до телефона. И как только я поговорю с семьей и организую транспорт, я намерен выписаться.

Филиппа Синклер уже проснулась, когда услышала телефонный звонок где-то в глубине дома. В звуке было что-то призывное. Она выскользнула из постели и потянулась за стеганым атласным халатом. Через мгновение зазвонил внутренний телефон на столике у ее кровати. Она присела на край постели и взяла трубку.

- Да, Хэмфри, в чем дело?

- Это сэр Адам, миледи, звонит из больницы.

- Да? - сказала она. - Тогда вам лучше сразу переключить его.

- Сейчас, миледи.

После нескольких щелчков, когда Хэмфри переводил звонок, в трубке раздался знакомый голос Адама, дрожащий и огрубевший от напряжения и боли.

- Привет, Филиппа. Прости, что звоню так рано. Наверное, разбудил тебя.

- Нет, я уже начала шевелиться, - сказала Филиппа. - Что с тобой?

- Я... м-м... не думаю, что мне следует провести в больнице больше времени, чем необходимо, - сказал он с трудом. - Я попросил Хэмфри приехать и забрать меня.

Сами слова были довольно нейтральны, но в тоне было что-то зловещее.

- Адам, ты в порядке? - спросила она.

- Сейчас да, - ответил он. - Просто пошли Хэмфри. Не беспокойся.

- Понимаю, - сказала она. - Ну что же, в такую рань не должно быть напряженного движения. Хочешь, чтобы я тоже приехала?