Когда Дентон испарился, Линли повернулся к Моллисону, который поднялся и с нескрываемым интересом слушал их разговор.

– Кто вы? – спросил он. – На самом деле.

– Что?

– Рядом с дверным звонком я увидел герб, но решил, что это шутка.

– Так и есть, – ответил Линли. Моллисон как будто собирался возразить, но Линли налил крикетисту еще кофе и спросил: – Так что вы хотите мне сообщить?

Моллисон медленно проговорил, скорее для себя, чем для Линли:

– Вчера вечером вы показали консьержу удостоверение полицейского. Во всяком случае, он так мне сказал.

–Он не ошибся. Итак, чем я могу вам помочь, мистер Моллисон? Насколько я понимаю, вы пришли с какой-то информацией.

Моллисон окинул взглядом комнату, оценивая обстановку и соотнося ее с тем, что он знал или не знал о зарплате полицейского. Внезапно насторожившись, он сказал:

– Если вы не против, я бы хотел сам взглянуть. На ваше удостоверение.

Линли достал его и протянул Моллисону. Тот принялся рассматривать удостоверение. После долгого изучения, по-видимому, удовлетворенный, Моллисон вернул его и сказал:

– Да, все в порядке. Просто я привык соблюдать осторожность. Ради Эллисон. Кто только не сует нос в нашу жизнь. Неотъемлемая принадлежность известности.

– Без сомнения, – сухо произнес Линли. – Так вернемся к вашим сведениям.

– Вчера вечером я был с вами не совсем откровенен, не во всем. Я сожалею об этом, но есть определенные вещи… – Моллисон принялся грызть ноготь на указательном пальце, сморщился, сжал руку в кулак и уронил его на колено. – Короче, – заявил он, – о некоторых вещах я не могу говорить в присутствии Эллисон. Даже под страхом уголовной ответственности. Понимаете?

– Именно поэтому вы с самого начала настаивали, чтобы наша беседа состоялась в коридоре, а не в квартире?

– Мне не хотелось расстраивать жену. – Моллисон взял свою чашку с блюдцем. – Она на восьмом месяце.

– Вы вчера об этом говорили.

–Но я понимал, что когда вы ее увидите… – Так и не притронувшись к кофе, он поставил чашку на место. – Послушайте, я говорю то, что вам и так уже известно: ребенок чувствует себя прекрасно. Эллисон тоже. Но на этом сроке любая неприятность может вызвать ненужные осложнения.

– Между вами и женой.

–Извините, что я слукавил, сказав, будто она нездорова, но я не мог придумать ничего другого, чтобы помешать нашей беседе в присутствии Эллисон. Он опять стал грызть ноготь, потом кивнул в сторону газеты. – Вы ищете его машину.

– Уже нет.

– Почему?

– Мистер Моллисон, вы хотели мне что-то сообщить?

– Вы его нашли? «Лотус»?

– Мне показалось, что вы шли сюда с некой информацией.

Опять появился Дентон с новым подносом. По-видимому, он решил, что после вчерашнего ужина от него требуются героические усилия. Он подал кукурузные хлопья и бананы, яичницу с ветчиной, жареные помидоры и грибы, грейпфрут и тост. Он предусмотрел и розу в вазочке, и чайник «лапсанг сушонга». Когда он расставлял все это на столе, в дверь позвонили.

– Это сержант, – сказал Дентон.

– Я открою.

Дентон оказался прав. На ступеньках стояла Хейверс.

– Здесь Моллисон. – Линли впустил ее и закрыл дверь.

– Что он нам сообщил?

– Пока ничего. Сплошные извинения и увертки. Вместе с тем обнаружил интерес к Рахманинову.

– Это должно было смягчить ваше сердце. Надеюсь, вы сразу же вычеркнули его из списка подозреваемых.

Линли улыбнулся. Они миновали Дентона, предложившего Хейверс кофе и круассаны, на что та ответила:

– Только кофе. В этот час я еще на диете. Хмыкнув, Дентон пошел исполнять поручение.

В гостиной Моллисон переместился с дивана к окну, где и стоял, ковыряя под ногтями и рвя заусенцы. Он кивком поздоровался с Хейверс, Линли тем временем принялся за завтрак. Моллисон молчал, пока не вернулся Дентон, неся еще одну чашку с блюдцем, не налил кофе Хейверс и не ушел. Тогда он спросил:

– Так вы ищете его машину?

– Мы ее нашли, – ответил Линли.

– Но в газете сказано…

– Нам нравится на один шаг опережать газеты, когда есть такая возможность, – заметила Хейверс.

– А Габби?

– Габби?

– Габриэлла Пэттен. С ней вы говорили?

– Габби. – Жуя хлопья, Линли размышлял над этим уменьшительным именем. Прошлым вечером ему так и не удалось толком поесть. Еда казалась божественно вкусной.

– Если вы нашли машину, тогда…

– Почему бы вам не рассказать то, с чем вы пришли мистер Моллисон? – предложил Линли. – Миссис Пэттен является либо главным подозреваемым, либо важной свидетельницей убийства. Если вы знаете, где она, будет правильно поделиться с нами информацией. Как уже, без сомнения, объяснила вам ваша жена.

– Эллисон сюда впутывать не надо. Вчера вечером я вам об этом говорил. Говорил вполне серьезно.

– Действительно, говорили.

– Мне бы хотелось получить от вас заверения, что мои слова не пойдут дальше. – Моллисон нервно потер большим пальцем ноготь указательного. – Я не могу продолжать разговор, пока не получу от вас гарантий.

– Боюсь, это невозможно, – сказал Линли. – Но вы можете позвонить адвокату, если хотите.

–Мне не нужен адвокат. Я ничего не совершил. Я только хотел убедиться, что моя жена… Послушайте, Элли не знает… Если она каким-нибудь образом узнает, что… – Он отвернулся к окну, разглядывая Итон-террас. – Черт. Я просто помогал. Нет. Я просто пытался помочь.

– Миссис Пэттен? – Линли отставил хлопья и перешел к яичнице. Сержант достала из сумки блокнот.

Моллисон вздохнул:

– Она мне звонила.

– Когда?

– В среду вечером.

– До или после вашего разговора с Флемингом?

– После. Несколько часов спустя.

– В какое время?

– Кажется, было… Не помню… без чего-то одиннадцать? Одиннадцать с минутами? Что-то в этом роде.

– Откуда она звонила?

– Из телефонной будки в Большом Спрингбурне. Она сказала, что они с Кеном разругались. Между ними все кончено. Ей нужно было куда-то деться.

– Почему она позвонила вам, а не кому-то другому? Подруге, например?

– Потому что у Габриэллы нет подруг. И даже если бы были, она позвонила бы мне потому, что причиной их разрыва стал я. Она сказала, что я ее должник. Это правда.

– Вы ее должник? – переспросила Хейверс. – Она оказала вам какую-то услугу?

Моллисон повернулся к ним. Его обветренное лицо некрасиво вспыхнуло, начиная от шеи вверх.

– Мы с ней… Одно время… Вдвоем… Вы понимаете.

– Нет, – сказала Хейверс. – Но почему бы вам не рассказать нам?

– Мы изменили своим супругам.

– Вы с миссис Пэттен были любовниками? – уточнил Линли, и когда Моллисон покраснел еще гуще, спросил: – Когда это было?

– Три года назад. – Он вернулся на диван и осушил свою чашку кофе с такой жадностью, словно видел в этом средство не то подкрепить свои силы, не то успокоить нервы. – Жуткая глупость, Едва не стоила мне моего брака. Мы… ну, мы не так друг друга поняли.

Линли подцепил на вилку кусочек ветчины. Он ел, не обращая внимания на то, что Моллисон наблюдает за ним. Сержант Хейверс писала, ее карандаш неустанно скрипел по бумаге.

–Я думал, – начал Моллисон, – что ей нужно то же, что и другим… – Он скорчил гримасу. – Послушайте. Я не святой. Если женщина делает мне предложение, я настроен его принять. Но это всего лишь часок развлечений на стороне. Я всегда это знаю. И женщина всегда это знает.

– А Габриэлла Пэттен этого не знала, – сказал Линли.

– Она подумала, что когда мы с ней… когда мы…

– Трахали друг друга, – подсказала сержант Хейверс.

– Дело осложнилось тем, что наша интрижка затянулась, – сказал Моллисон. – В смысле, это не было эпизодом. Мне следовало отшить ее, как только я понял, что она… придает этому слишком большое значение.

– Она связывала с вами определенные надежды, – сказал Линли.

– Сначала я не понял, чего она хочет. А когда понял… Словом, она хотела, чтобы я оставил Элли и чтобы мы были вместе. Она хотела выйти за меня.