Ну а девочки, как узнали, что она выходит, начали заказы давать - кому духи, кому из белья что-то...
Исмаил, гнида хитрая, разрешает домой подарки посылать - чтоб старались заработать, клиентам угождали получше. Только написать ни слова нельзя. Как-то попыталась записочку спрятать - нашел, обматерил, все тряпки в клочки изорвал. Но больше никак не наказал, только после этого ещё тщательнее стал посылки проверять.
Многие девочки домой посылают шмотки, благовония всякие, в общем, глупости. Она после того случая - только кожаные изделия: сумки, чемоданы, куртку матери послала, дома все это в десять раз дороже...
Была в её теперешнем существовании и одна хорошая черта - правда, только одна. Если когда-нибудь домой удастся приехать, то теперь объясниться с кем угодно сможет, почти на любом языке, уж на любом европейском - это точно.
Кроме обязательного здесь английского смогла, хоть и не совсем свободно, французский выучить, и немецкий... Особенно хорошо теперь она знала испанский - в соседней комнате жила Кончита, хорошая девочка. Разговорились в первый же вечер, когда Конни, так её здесь звали, только появилась. А за последние пару месяцев здорово подружились. Конни у себя дома учительницей работала, так они скоро начали болтать уже на двух языках, а потом Ирэн попробовала учить её своему языку, чтобы хоть как-то отвлечься.
Это Конни объяснила, что на базаре многие лавки имеют второй выход на соседнюю улицу. Вот только понадобилось много времени, чтобы такой магазинчик отыскать и с хозяйкой познакомиться. Деньги, как и положено, свое дело сделали, но все равно было бы трудно объяснить, зачем она так часто заходит в лавку почти у самых медных рядов, если бы не её любовь, причем совершенно подлинная, ко всяким безделушкам. Да она там могла бы торчать часами, рассматривая и перебирая статуэтки, бусы, какие-то кувшинчики и крохотные сосудики, в которые и налить-то ничего невозможно. Фаянс, керамика, медь, серебро... Просто глаза разбегаются. Стоит гроши, но такое все... живописное.
И как-то удача ей улыбнулась: вот так, как и сегодня, стояла она тогда возле прилавка, на ломаном языке объясняясь с хозяйкой, старухой Неджмие, как вдруг щеку погладило движение воздуха - сквознячок откуда-то потянул. Ну, слово за слово - короче, она дозналась, что сзади есть ещё одна дверь, на другую улицу...
Еще несколько встреч и некоторая сумма понадобились, чтобы узнать, когда ожидается новый товар. И вот, о чудо, оказалось, что через неделю сюда привезут не только побрякушки, но и кое-что из одежды - импортной, из Штатов, Японии и даже, может, Франции.
Ахмед уже привык, что в этой лавке она проводит довольно много времени, поэтому спокойно остался снаружи, покуривая свою неизменную трубочку.
Там же снаружи остались и шумные ряды восточного базара. Галдеж тут страшный, куда там Вознесенскому рынку. Плюс - дома такого не услышишь - из рядов медников и мастеров по серебру доносится перестук и звон - интересно, можно часами смотреть, как сидит он, работает что называется "на коленке" и из-под молоточка рождается какой-то небывалый ещё узкогорлый кувшин кумган по-местному - или там широкое плоское блюдо.
И ещё плотная входная занавеска чуть приглушила запахи базара сокрушительная просто смесь, особенно по жаре, под безжалостным восточным солнцем. Но здесь, в полумраке, царил только один запах - странная смесь сандала, старого дерева, пыли и затхлости, как в бабушкином сундуке.
Ну, положим, никакого бабушкиного сундука она в жизни не видела, так, вычитала в какой-то книжке, все ей представлялось, что это и есть запах далеких стран, все тянуло на сказку и романтику... Мама всегда бурчала, что романтика сейчас не в моде и до добра не доведет... Ну, может сейчас эта базарная романтика поможет ей жизнь выправить...
Увидев знакомое лицо под откинутым покрывалом, старуха жестом позвала её в дальний угол, где высоко на плечиках висели разные наряды. Даже в полумраке рябило в глазах от красок, кружилась голова от непривычных фасонов. Особенно Ирэн понравилось нечто черное, длинное, шелковое, все сплошь вышитое серебряными и золотыми нитями - цветы и драконы, замки и птицы... Она не смогла устоять, тем более что балахон оказался ей почти впору и чудесно спрятался под обязательным покрывалом. Хоть вообще она не любила носить черное - знала, что оно её сильно бледнит, поэтому даже нынче утром вышла в темно-зеленом платье и с темно-зеленым покрывалом.
Но сейчас ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы сменить наряд - теперь под ним можно было спрятать и сумку со всякими нужными мелочами.
Хозяйка только молча кивнула в ответ - в прошлое посещение Ирэн запиской попросила её кое о чем. Никто бы просьбу и не подумал исполнять, если бы солидная купюра не подтверждала слова. Вот сейчас старуха и показала пальцем на вторые двери - мол, такси уже ждет...
Пора... Ирэн неслышно прошла к выходу, махнув рукой на прощание. Хозяйка кивнула в ответ, девушке показалось, что блеснула слеза. Но взревел мотор, машина рванула и улочки начали мелькать все быстрее и быстрее.
Богатая и изысканная накидка молчаливой пассажирки убедила водителя в платежеспособности. Ну а то, что конечный пункт поездки был написан на бумажке, его ничуть не удивило, - может, она простужена и не говорит, а сипит, а может не хочет, чтобы её голос слышали, ханум вроде не из простых...
Кривые и короткие улочки старой части города исчезали, вскоре разбитый "форд" выехал на современную магистраль. Еще две минуты - и машина, скрипнув тормозами, остановилась возле трехэтажного здания европейского типа со знакомой символикой на табличке перед входом.
Посольство... Теперь можно и дух перевести. А то ведь даже в заднее стекло посмотреть боялась - все погоня чудилась, да так реально, как будто сидишь в кино и видишь все происходящее на экране.
Но все-таки расслабляться нельзя. Обманутый Ахмед может появиться в любую минуту - надо спешить.
Толстый полицейский сохранял полную невозмутимость все время, пока она говорила. Казалось, что слова до него просто не долетают, - так неподвижен он был. Но стоило показать ему ещё одну солидную купюру, кстати, предпоследнюю в кошельке у Ирэн, как он сразу ожил и даже галантно придержал дверь, пока она входила в вестибюль.