Далеко еще до планеты, но склоны кратеров, разрушенные ветрами и пылевыми бурями, видны хорошо. Вот берега двух крупных озер с неровными, зубчатыми краями. Большой старый кратер. Края у него гладкие, по склонам овраги, будто русла стекающих ручьев. Недалеко от подножия ветерана пристроился небольшой, видно, очень молодой кратер. Круглый, ровный, края гребня острые, склоны пологие.

На сотни километров стеной протянулась дуга хребтов, отделяя почти плоское нагорье. Хорошо различимы небольшие ущелья и глубокие каньоны, наконечниками игрушечных стрел выделяются вершины гор.

"Сухие склоны Арагаца", - вспоминается Акопяну хрипловатый голос деда - известного метеоролога. Это было лет двадцать назад...

...Мощный вертолет Ми-8 гудит натужно, хотя и груз маленький, и пассажиров всего четверо. Дед непрестанно шутит, бросается от одного иллюминатора к другому, восхищенно машет руками. Не до шуток лишь десятилетнему Сурену. Чувствует он себя неважно: трясет на воздушных ямах. Ему кажется, что вот-вот вертолет колесами заденет вершины гор, а винтами - скалы ущелий. Высота около четырех тысяч метров, трудно дышать.

Совсем близко от иллюминатора застывшие вулканические лавы горы Арагац. Медленно приближается небольшая горизонтальная площадка, на ней деревянный домик - метеостанция. Все население - три человека - машет руками. Рады.

Вот тут-то дед и произнес изменившимся голосом: "Сухие склоны Арагаца".

Той ночью Сурен впервые увидел небо. Не небесный свод, не купол, а бездну. Дед негромко, короткими фразами рассказывал, что все созвездия обращаются вокруг полюса мира и что планеты не бродят где попало между звездами, а движутся строго и закономерно, только в узкой полосе, называемой поясом зодиака. "А вот это, - дед указал на багровую звездочку, поярче многих соседних, - это красная планета Марс".

...Акопян сидит в кают-компании и рассматривает на экране марсианский пейзаж, чем-то очень похожий на горы Армении.

Двести двенадцатые сутки полета

- Если это вас не очень затруднит, - плохо скрывая волнение, просит с Земли академик Серов, - сообщите хотя бы в общих чертах результаты эксперимента.

Система, разработанная Серовым, - первая попытка получить ядерную энергию из космического пространства. В начале полета на корпусе "Вихря" была установлена водородная ловушка - надувная конструкция, отдаленно напоминающая рыболовный трал. Почти двести дней этот трал - в час по чайной ложке - отлавливал из космоса водород.

На пульте, кроме приборов, которые будут регистрировать все этапы работы системы Серова, руками Калантарова смонтирован примитивный звуковой сигнализатор - свисток. Зальется он веселой трелью, значит, пошла энергия.

- Старинное, но надежное средство сигнализации, - убеждал во время монтажа приборов Георгий Калантаров командира. - Им еще в Тмутаракани пользовались!

- Дай тебе волю, ты для экспериментов в космосе и новгородский вечевой колокол приспособишь, - сказал Виктор Сергеевич. Однако возражать не стал. Это даже интересно: ядерная энергия, космос и... свисток!

Загорается сигнальная лампочка - система готова к работе. Натраленный ловушкой водород собран в накопителе, количество его достаточно для начала реакции.

В полной тишине Карпенко нажимает пусковую кнопку.

- Да будет свет! - провозглашает Акопян, но на шутку никто не обращает внимания.

Хронометры равнодушно отсчитывают время: семь секунд, восемнадцать, двадцать девять...

И вдруг в рабочем отсеке межпланетного корабля, на обзорных экранах которого виден приближающийся Марс, зазвучали чистые, хрустальные звуки флейты...

"И на Марсе будут яблони цвести..." - старательно выводила знакомую мелодию флейта.

- Что это? - изумленно спросила Марина.

- Свисток!

- Пошла... Пошла-а! - закричал Карпенко.

Калантаров скромно улыбался. Все смеялись, хлопали друг друга по плечам, пожимали руки.

И тут, преодолев огромное расстояние, из динамиков громкой связи вырвался срывающийся от волнения и восторга голос академика Серова:

- Голубчики... родные... получилось!

Г Л А В А 9

НА МАРСЕ - БУРЯ

- Температура поверхностных слоев на освещенной

стороне - триста двадцать градусов Кельвина!

- Вращение вокруг оси приблизительно двадцать

суток.

- Локаторы дают наличие воды и суши.

- Толщина атмосферы - тысяча семьсот километров.

- Уточненная масса - сорок три целых, две десятых

земной.

Сообщения поступали непрерывно, и характер

планеты становился все яснее...

И в а н Е ф р е м о в. Туманность Андромеды

Семь месяцев пути...

И не вспомнишь сразу всего, что было.

После того как в самом начале марсианской экспедиции отказала кислородная система, случались и другие происшествия - иногда пустяковые, а порой и весьма серьезные. Однако с каждым днем росла уверенность, что полет завершится благополучно и программа экспедиции будет выполнена.

Двести девятнадцатые сутки полета

Сегодня последняя по трассе коррекция.

Сергей Меркулов сосредоточенно проверяет расчеты штурмана, проигрывает их на бортовой вычислительной машине. До наземных антенн Центра управления полетом сейчас примерно 47 миллионов километров. Самое трудное - учесть влияние поясов радиации и магнитных бурь. Последняя коррекция совершается без помощи Земли, самостоятельно.

- Виктор Сергеевич, все в порядке.

Виктор Сергеевич одобрительно улыбнулся, положил ладонь на плечо второго пилота.

- Действуй!

Начинается маневр выхода на расчетную трассу. Корпус космического корабля мелко вибрирует. Марс на командном экране медленно плывет вверх, смещается вправо и наконец застывает неподвижно.

- Трасса расчетная! - докладывает Меркулов. - Завтра утром переходим на орбитальный полет.

Непривычен, странен горизонт близкой планеты. Яркая синяя полоса высвечивает верхний полукруг Марса, от нее в космос расходятся лучи, тоже синие, но более прозрачные, мягкие. Эти удивительной красоты голубые лучи уходят далеко-далеко и словно тают в черной пустоте космоса.

Ночь наступает быстро. Контуры Марса расплываются. Еще кое-где выступают желто-синие пятна самых высоких кратеров, но и они прямо на глазах исчезают, будто проваливаются куда-то в глубь планеты.