За годы, протекшие со времени смерти Ленина, мы неоднократно старались обратить внимание центральных учреждений партии, а затем и всей партии в целом на то, что, благодаря неправильному руководству, опасность, указанная Лениным, во много раз усилилась: "машина идет не туда", куда требуют интересы рабочих и крестьян. Накануне нового съезда партии мы считаем своим долгом, несмотря на все преследования, которым мы подвергаемся, с удвоенной силой указать на это партии, ибо мы уверены, что дело поправимо, что оно может быть исправлено самой же партией.

Когда Ленин говорил, что машина часто идет туда, куда ее направляют враждебные нам силы, он тем самым обращал внимание всех нас на два важнейших обстоятельства. Во-первых, на то, что в нашем строе существуют эти враждебные нашему делу силы, - кулак, нэпман, бюрократ, использующие нашу отсталость и ошибки нашей политики и фактически опирающиеся при этом на весь международный капитализм. Во-вторых, на то, что эти силы обладаюг таким значением, что могут подталкивать

нашу государственную и хозяйственную машину не туда, куда это нужно, а в дальнейшем даже пытаться - сперва в прикрытой форме - ухватиться за руль этой машины.

Слова Ленина обязывали всех нас: 1) внимательно следить за ростом враждебных сил - кулака, нэпмана, бюрократа; 2) отдать себе отчет в том, что по мере общего подъема страны, эти силы будут стремиться к сплочению, к внесению своих "поправок" в наши планы, к усиленному давлению на нашу политику, к проведению своих интересов через наши аппараты; 3) принимать меры к тому, чтобы всячески ослабить рост, сплочение и давление этих враждебных сил, препятствуя им создать то положение фактического, хотя бы подспудного двоевластия, к которому они стремятся, и 4) говорить об этих классовых процессах рабочему классу и всем трудящимся всю правду полностью. В этом и состоит сейчас основа вопроса о "термидорианской" опасности и о борьбе с нею.

С тех пор, как Ленин сделал свое предупреждение, у нас многое улучшилось, но многое и ухудшилось. Влияние госаппарата растет, а с ним вместе и бюрократическое извращение рабочего государства. Абсолютный и относительный рост капитализма в деревне и абсолютный рост его в городе начинают приводить к росту и политического самосознания буржуазных элементов в нашей стране. Эти элементы пытаются деморализовать - часто не без успеха и часть коммунистов, с которыми сталкиваются на работе и в быту. Данный Сталиным на XIV съезде лозунг: огонь налево! - не мог не облегчить сплочения правых элементов в партии и буржуазно-устряловских элементов в стране.

Вопрос: кто кого? - разрешается непрерывной борьбой классов на всех участках экономического, политического, культурного фронтов, за социалистический или капиталистический путь развития, за соответственное этим двум путям распределение национального дохода, за полноту политической власти пролетариата или дележ этой власти с новой буржуазией. В стране с подавляющим большинством мелкого и мельчайшего крестьянства и вообще мелких хозяйчиков важнейшие процессы до поры до времени совершаются распыленно и подспудно, чтобы затем сразу, "неожиданно" прорваться наружу.

Капиталистическая стихия находит свое выражение прежде всего в расслоении деревни и в росте частника. Верхи деревни, как и буржуазные элементы города, все теснее переплетаются с разными звеньями государственно-хозяйственного аппарата. Этот аппарат нередко помогает новой буржуазии окутывать статистическим туманом ее успешную борьбу за увеличение ее доли в народном доходе.

Торговый аппарат, государственный, кооперативный и частный съедает громадную долю народного дохода: более одной десятой валовой продукции. С другой стороны, частный капитал в торгово-посредническом обороте занимает за последние годы значительно более одной пятой всего оборота, в абсолютных цифрах - свыше пяти миллиардов в год. До сих пор массовый потребитель получает необходимые ему продукты более чем на 50% из рук частника. Здесь для частника основной источник прибыли и накопления. Ножницы сельскохозяйственных и промышленных

цен, оптово-розничные ножницы, так называемые "разрывы" цен по отдельным отраслям сельского хозяйства, по отдельным районам, по сезонам, ножницы внутренних и мировых цен (контрабанда) представляют собою постоянный источник наживы.

Частный капитал собирает ростовщические проценты по ссудам и наживается на государственных займах.

Роль частника очень значительна и в промышленности. Если даже она и падала за последнее время относительно, то росла абсолютно. Частнокапиталистическая цензовая промышленность дает валовой продукции на 400 миллионов в год. Мелкая, кустарная и ремесленная, дает более 1.800 миллионов. Вместе продукция государственной промышленности составляет более 1/5 части всей промышленно-товарной продукции и около 40% товарной массы широкого рынка. Преобладающая масса этой промышленности так или иначе связана с частным капиталом. Разнообразные, явные и скрытые формы эксплоатации массы кустарей торговым и кустарно-предпринимательским капиталом является чрезвычайно важным и притом растущим источником накопления новой буржуазии.

Налоги, заработная плата, цены, кредит являются важнейшими рычагами распределения народного дохода, укрепления одних классов, ослабления --других.

Сельскохозяйственный налог в деревне, по общему правилу, ложится в обратной прогрессии: тяжело - на маломощных, легче - на крепких и на кулаков. По приблизительным исчислениям, 34% маломощных крестьянских хозяйств СССР (даже без таких районов с далеко продвинувшейся дифференциацией, как Украина, Северный Кавказ и Сибирь) владеют 18% условно чистого дохода; таким же точно совокупным доходом, 18% владеет и высшая группа, составляющая всего 7,5% хозяйств. Между тем, обе эти группы платят, примерно, поровну, около 20% всей налоговой суммы каждая; ясно, что на каждое отдельное бедняцкое хозяйство налог ложится гораздо более тяжелой ношей, чем на кулацкое и вообще "крепкое" хозяйство. Вопреки опасениям руководителей XIV съезда, наша налоговая политика отнюдь не "раздевает" кулака и нимало не мешает ему сосредоточивать в своих руках все большие деньги и натуральные накопления.

Роль косвенных налогов в нашем бюджете растет угрожающе за счет прямых. Этим одним налоговая тяжесть автоматически передвигается с верхов на низы. Обложение рабочих оказалось в 1925-26 году вдвое выше, чем в предшествовавшем году, тогда как обложение прочего городского населения уменьшилось на 6% ("Вестник финансов", 1927, No 2, стр. 52) : водочный налог ложится все более невыносимой тяжестью именно на промышленные районы.

Прирост дохода на душу за 1926 год, по сравнению с 1925 -- по некоторым примерным исчислениям - составлял для крестьян 19%, для рабочих - 26%, для торговцев и промышленников - 46%. Если бы расчленить "крестьян" на три основные группы, то обнаружилось бы с полной бесспорностью, что у кулака доход вырос несравненно больше, чем у рабочего. Доходность торговцев и промышленников, исчисленная на основании

налоговых данных, несомненно преуменьшена. Однако, и эти подкрашенные цифры явно свидетельствуют о росте классовых противоположностей.

Ножницы сельскохозяйственных и промышленных цен еще более раздвинулись за последние полтора года. За свои продукты крестьянин выручал не более 1,25 довоенной цены, а за промышленные товары платил не менее, как в 2,2 раза дороже, чем до войны. Переплата крестьянства, опять-таки преимущественно низших его слоев, на ножницах, составившая за последний год сумму около миллиарда рублей, ведет не только к усилению противоречия между сельским хозяйством и промышленностью, но и крайне обостряет диференциацию деревни.

На разрыве оптовых и розничных цен теряют и государственное хозяйство, и потребитель, значит, есть третий, который выигрывает. Выигрывает частник, следовательно, капитализм.

Реальная зарплата в 1927 году стоит в лучшем случае на том же уровне, что осенью 1925 года. Между тем, несомненно, что за эти два года страна богатела, общий народный доход повышался, кулацкая верхушка деревни увеличивала свои запасы с громадной быстротой, накопления частного капиталиста, торговца, спекулянта чрезвычайно возросли. Ясно, что доля рабочего класса в общем доходе страны падала, в то время, как доля других классов росла. Этот факт важнейший для оценки всего положения.