Гена, а ты с нами почему совсем не разговариваешь?

Не о чем,- коротко невыразительным голосом проговорил Гена.

Аня обиженно умолкла, а потом, повернув голову к Свете, спросила:

Почему наши мужчины не умеют быть любезными с женщинами?

Значит, не хотят,- бесстрастно и надменно произнес Гена.

Аня смутилась окончательно. Привыкшая к внимательному ровному обращению с ней мужа, она была шокирована таким неприкрытым хамством, тем более что она и так чувствовала себя без его присутствия рядом не очень уверенно.

Света не подняла глаз от тарелки, она видела каждую травинку и блестку на поверхности вермишелевого супа, и казалось, она в одно мгновенье сосчитала все плавающие там вермишелинки. "Анечка, милая, не обижайся,-говорила она ей мысленно.- Этот снаряд нарочитой грубости и внутреннего раздражения Гены, прикрытый внешней бесстрастностью, предназначался только мне одной, но к тебе полетели осколки от его разрыва. Гена хотел поразить этим снарядом только меня, не принимай на себя огонь его раскаленной души". Но словесно она ничем не выразила своего отношения к Гениной грубости, она знала, что тогда он нагрубит еще больше, потому что на каждое свое слово в поддержку Ани она получит новый, теперь уже направленный непосредственно на нее, и потому более сильный взрыв накопившихся эмоций. Аня же, не получив от Светы поддержки, оскорбленно замолчала. Они поели в полном безмолвии. Света ни разу не взглянула на Гену даже мельком, но она представляла, какие отсутствующие и пустые были у него сейчас глаза.

Аня закончила обед раньше всех, так как не доела до конца ни первое, ни второе, сказала "приятного аппетита", за что Света поблагодарила, и вышла из-за стола. Гена тоже торопился закончить обед, а Света еще только наполовину съела второе, ей даже жевать было трудно, в таком напряжении она находилась. Но вот Гена залпом выпил компот, стремительно вышел из-за стола и еще более стремительно пошел из столовой. Света оставила в покое полупустую тарелку и компот и спешно бросилась вслед за Геной, пытаясь его догнать. Но догнать его было не так легко, потому что шаг у него был широкий, особенно сейчас, когда он весь кипел от Аниного замечания, хотя оно явилось только катализатором его плохого настроения. Второй раз - вчера в разговоре Светланы с Сергеем, а сегодня от Ани -он слышит осуждение в свой адрес. Для его гордого характера это было слишком. Но Света решила осуществить задуманное ею в самую последнюю минуту перед тем, как Гена пулей вылетел из-за стола. Она чуть ли не "марафонила", сокращая дистанцию между ними. Гена вышел в коридор и направился к лестнице, ведущей наверх, в жилые этажи. Света остановилась у основания лестницы, немного поодаль от ее начала, и когда Гена быстро пробежал четыре-пять ступенек и оказался лицом к Светлане, она сказала достаточно громко, чтобы он услышал: - Гена, можно тебя остановить на одну секунду? Гена ровно на секунду приостановил свое восхождение, взглянул на Свету сверху вниз, потому что иначе он и не мог на нее смотреть, она находилась намного ниже по сравнению с ним,- и спросил с таким высокомерием и заносчивостью, что Света тут же пожалела о своем намерении, но отступать было поздно:

- Чего еще тебе?

Света собрала остатки своего хладнокровия и произнесла спокойно и сдержанно:

- Извини меня за вчерашнюю навязчивость.

- Пож-ж-жалуйста,- раздраженно ответил Гена, многократно раскатывая букву "ж", зазвучавшую как большой рассерженный шмель, которого потревожили во время сбора нектара с душистого цветка, и продолжил свой бег вверх по лестнице.

Света повернулась и пошла в другую сторону, к выходу, ведущему из коридора на "круг", и, сев на скамейку, облегченно вздохнула, как после выполнения сложной и трудной работы, требующей большой затраты энергии. Но она была довольна, что сказала Геннадию эта слова, потому что понимала подкоркой, что сто фраза. "Значит, не хотят , сказанная им Ане, относилась и к тому факту, что он не пришел на поляну, где ждала его Света, и потом ей вспомнилось сказанное им когда-то Марине; "Терпеть не могу, когда навязываются". Все это, вместе взятое, высветившись в мозгу Светы, и толкнуло ее к этому спонтанному поступку. Этой фразой она, как щитом, закрылась от всех его оскорбительных для нее прошлых, сегодняшних и будущих, если они будут, выходок. Ею она четко подвела черту под всеми отношениями, что были у них до вчерашнего вечера и несостоявшегося свидания, и теми, что остались им на будущее: ее интуиция подсказывала ей, что они обменялись последними любезностями.

Посидев на воздухе и сбросив с себя остатки напряжения от краткого общения со своей злополучной любовью, Света поднялась в палату. Елена Ивановна в последнее время совсем не появлялась на тихом часе, где-то проводила время с Иваном Ивановичем. Света провалялась полтора часа в постели, но так и не смогла. Уснуть, мысли крутились все вокруг одного и того же. После сегодняшних Гениных грубостей вроде бы и жалеть особенно не о чем, а почему-то все равно не может Света отделаться от чувства горечи и сожаления по поводу их бессловесной ссоры, и опять больно ей, что так все нелепо получилось, саднит в душе, и все тут.

Кончился санаторный час. Света с трудом заставила себя подняться с постели, хотелось валяться до ужина, такая лень на нее накатила. Вышла на "круг", села на скамейку, погода была чудесная, о любви шептала: вышел бы сейчас

Гена, сел рядом, и ничего больше не нужно. Не вышел Гена - Сережа появился и сел рядом, сказал:

А я завтра уезжаю рано утром, ты еще спать будешь.

Да, Сереж, я знаю... Что он делает?

Пришел с обеда, лег на кровать, опять глаза - в потолок, до сих пор лежит, разговаривать не хочет.

И книжку не читает? - поинтересовалась Света.

Он ее уже прочитал. Газетки просмотрел вчерашние. А больше у нас в палате и книг нет, мы с Толькой даже и не записывались в библиотеку, нам и газет здесь хватает, вернее, хватало, Толя сегодня уехал утром.

Уехал? Даже не простился...

Ты же утром у Аси была...

А тебя на обеде не было, где был-то?

Так Толю провожал, потом в городе крутился, покупки кое-какие сделал. Как в гости съездила?