Золотые локоны обрамляли по-детски невинное лицо, на котором сияли чистые голубые глаза. Пышная грудь распирала полоску красного шелка, намекая на профессию девушки. О том же говорил и поясок из медных монет, с которого свешивались куски розового полупрозрачного муслина, едва прикрывавшие ее лоно спереди и ягодицы сзади. Рука, попавшая в железный капкан киммерийца, была стиснута в кулак.

– Вот тебе и женщина «сапфиров и золота», – захохотал Ордо. – Почем отдаешься, девочка?

– В следующий раз, – заметил Конан, – не пытайся практиковаться на тех, кто еще достаточно трезв. Грубо работаешь, разве что мертвецки пьяный не заметит.

На лице девушки появилась отработанная улыбка.

– Вы ошибаетесь, я хотела только прикоснуться к вам. С такого прекрасного господина я возьму совсем немного – тем более что, по словам лекаря-травника, я уже совсем выздоровела.

Ордо чуть не подавился вином.

– Травник?! Отпусти ее, Конан. В этом городе ходит двадцать девять видов оспы. Если даже она уже переболела одним из них, у нее может быть любой из оставшихся двадцати восьми.

– И она мне об этом скажет, – полуутвердительно заявил Конан. Он сильнее сжал руку девушки. На лбу ее выступили капли пота, и она тихонько вскрикнула. Рука ее разжалась, и две серебряные монеты упали в подставленную Конаном ладонь. Он мгновенно завел ей руку за спину и подтолкнул девушку к себе, прижав ее к своей груди.

– Скажи мне правду, – произнес он, глядя в ее испуганные голубые глаза. – Ты воришка или шлюха? Или то и другое сразу? Скажи правду, и я тебя отпущу. А если попытаешься соврать, я уведу тебя в номера. Получить то, что мне причитается.

Она нервно облизнула губы.

– Ты и правда меня отпустишь? – прошептала девушка. Конан кивнул. Облегченно выдохнув, так, что ее груди приникли к широкому торсу киммерийца, она ответила: – Я не проститутка.

– Значит, воришка, – хмыкнул Ордо. – Но готов поклясться, что оспа у нее есть.

– Ты играешь в опасную игру, девочка, – сказал Конан.

Она гордо тряхнула светлой гривой волос.

– Кто заметит еще одну шлюшку среди многих? Я беру понемногу, с каждого всего по несколько монет, и они думают, что потратили их на выпивку. А стоит только упомянуть травника, как они сразу теряют ко мне интерес. – Она привстала на цыпочки. – Я не шлюха, – прошептала она ему на ухо, – но я бы не жалела о ночи, проведенной в твоих объятиях.

– Да, – засмеялся Конан, – не шлюха, а воришка. Я знаю таких. Просыпаешься утром, а кошелек, плащ, меч, и, возможно, сапоги – фюить – как ветром сдуло!

Глаза девушки вспыхнули пламенем гнева, и она забилась в железных объятиях киммерийца.

– Твоя удача сегодня тебя покинула, девочка. Я чувствую это. – С этими словами Конан отпустил ее. Секунду она стояла, не смея в это поверить. Тогда могучая длань варвара опустилась на ее ягодицы с такой силой, что она вскрикнула и чуть не упала. Кто-то засмеялся. – Давай, иди отсюда, – сказал ей Конан. – Твоя удача сегодня не с тобой.

– Я хожу там, где хочу, – сердито ответила она и скрылась в глубине таверны. Конан повернулся к вину, сразу забыв об инциденте. Он отхлебнул из чашки и, глядя поверх ее края, наткнулся на взгляд той девушки, что казалась здесь не на месте. Она смотрела на него с явным одобрением. Но не больше. И она что-то писала на пергаменте.

Конан мог бы поклясться, что на этой улице едва ли найдется десяток женщин, умеющих написать хотя бы собственное имя. То же самое можно было сказать и о мужчинах.

– Нет, эта не для нас, – заметив ее взгляд, заявил Ордо. – Кто бы она ни была, ее не купишь, это видно с первого взгляда.

– Меня не интересует, кто она такая, – покривил душой Конан. Она была прекрасна, а Конан всегда испытывал слабость к красивым женщинам. – Все, что меня интересует в данный момент – это найти подходящее место прежде чем у меня совсем выйдут деньги. Я тут походил днем и заметил, что телохранители здесь в моде. Конечно, это не столь прибыльное дело, как контрабанда, но я уже не раз был телохранителем и, похоже, займусь этим снова.

Ордо кивнул.

– Да, телохранители сейчас нарасхват. Каждый, кто год назад имел одного телохранителя, сейчас имеет пятерых. У некоторых особо зажиточных, как, скажем, Фабиус Палиан и Энаро Эстариан, целые отряды на службе. Если бы у тебя был свой отряд, можно было бы сделать немало денег.

– Если бы я имел достаточно золота, чтобы его нанять, – согласился Конан. – У меня же не хватит денег на вооружение для одного человека, не то что на отряд.

Одноглазый задумчиво поводил пальцем в лужице вина.

– С тех пор, как начались всякие неприятности, половина всего нашего товара – оружие. За хороший меч берут большие деньги. – он посмотрел Конану в лицо. – Если я не ошибаюсь, мы вполне можем украсть столько, сколько потребуется для твоего отряда. Никто и не заметит.

– Как, уже МЫ?

– Ханумановы камни! А что же ты думал? С тех пор, как мне начали указывать, с кем я могу водиться, а с кем нет, у меня к этому делу душа охладела.

– Тогда остается проблема, где достать серебро для выплаты первого жалованья. Скажем, для пятидесяти человек…

– Золото, – поправил его Ордо. – Нынешние цены – по золотой марке на человека.

Конан присвистнул.

– Вряд ли я когда-нибудь увижу столько в одном месте сразу. Если, конечно, ты мне их…

– Ты же меня знаешь, – грустно покачал головой Ордо. Я слишком люблю женщин, вино и игру в кости. Деньги долго не задерживаются.

– Вор! – завопил кто-то. – Вора поймали!

Конан оглянулся и увидел, как все та же блондинка с детским невинным лицом пытается вырваться из рук приземистого бородача в заляпанной маслом рубахе и высокого мужчины, посадкой своих глаз чем-то напоминающего крысу. – Она залезла ко мне в кошелек! Я поймал ее на месте! – торжествовал бородатый.

Со всех сторон посыпались непристойные советы.

– Я же сказал ей, что удача ушла, – пробормотал Конан.

Девушка закричала, когда бородач сорвал шелк с ее груди. Затем он кинул ее в руки высокого, который уже взобрался не стол. Как она ни сопротивлялась, он сорвал с нее остатки одежд и повернул ее лицом к себе.. Бородач потряс над головой стаканчик с игральными костями.

– Ну, кто желает попытать счастья? – Около него собралась толпа мужчин.

– Пойдем отсюда, – сказал Конан. – Не хочу этого видеть. – Он поднял завернутый в плащ меч и направился к выходу. Ордо бросил полный сожаления взгляд на едва начатый кувшин и последовал за ним.

У дверей Конан вновь поймал на себе взгляд той загадочной женщины в простом синем платье. На этот раз во взгляде сквозило неодобрение. «И что он такого сделал?» – удивился Конан. Впрочем, к черту все это. У него есть дела поважнее.

Глава 3

На улицу Сожалений легла ночная прохлада, и ее обитатели встретили темноту с удесятеренной активностью, будто пытаясь движением восполнить недостаток одежд. Шлюхи не дрейфовали, а буквально прыгали от одного потенциального клиента к другому. Акробаты изгибались и кувыркались, демонстрируя полное пренебрежение к законам земного тяготения и анатомии собственного тела, в обмен на это получая только пьяный смех прохожих. Но они тем не менее упорно продолжали свое занятие.

Конан задержался, глядя на жонглера. Целых шесть горящих факелов торжественно выписывали в воздухе над лысой головой актера огненный круг. Рядом с ним, как и повсюду здесь, стояла небольшая кучка зевак.

Представление их не особенно интересовало. Парочка уйдет, парочка присоединится, и тоже ненадолго. Конану стало немного жаль жонглера, и он, нащупав в кошеле медяк, бросил его в лежащую на земле шапку. Он заметил, что в шапке лежало всего лишь две монетки. К его удивлению, жонглер развернулся к нему лицом, не прекращая жонглировать поклонился, как щедрому меценату, и начал откалывать совсем уж немыслимые коленца, пропуская факелы между ног, за спиной, так что стал теперь казаться заключенным в огненное кольцо.