Получил записку от Вилли Крихбаума о продолжающемся проникновении Советов. Я посоветовал... оставить все как есть, но не спускать с них глаз. И обязательно информировать меня. Его начальник, полковник Кричфилд, абсолютно не в курсе происходящего.

Гелен, у которого работает Вилли, - невежественный, бесполезный человек, который лижет пятки боссам ЦРУ и делает, что они ему велят. В его рапортах написано то, что приказано написать. Они [американцы] используют моих людей, профессионалов, вкупе с садистами, громилами и убийцами из Восточной Европы. Думаю, Сталин перед сном вдоволь смеется, когда думает, что против него выставили такого беззубого льва.

Сразу после Рождества я нанесу свой удар по Филби. Я уже говорил с Гувером об этом, и он хочет, чтобы наша беседа записывалась. Почему бы нет. В конце концов, мы же будем говорить по-английски (Гувер не знает ни одного иностранного языка, а я, зная, что идет запись, справлюсь [с английским] без проблем).

13 декабря

Теперь нет времени описывать все в точности, только примечания.

Короткая встреча с Патриком Хейесом. Он импресарио, связанный с Национальным симфоническим оркестром. Мы обсуждали дебют там моего приятеля.

Я забронировал номер в отеле "Хэй Эдамс" для семьи Хайни. Мать, отец, брат и сестра... и обратные билеты на поезд. Это будет для него большим сюрпризом. Он хотел уехать к ним на Рождество, но останется работать со мной. Он верный человек, даже очень, и вот я вознаградил его. Трумэн ждет от меня обзор, который я уже закончил. Он пробудет в Вашингтоне всего день-другой, а потом уедет к себе в провинцию, на праздники.

После Нового года я думаю пригласить Т. на ужин и поговорить потом о фортепьянном концерте. Я все ещё на стадии планирования. Отослал некоторые вещи домой семье. Может быть, когда-нибудь я смогу туда вернуться, но, уж конечно, не сейчас. Очень опасно, ведь за домом следят (нижним чинам ничего не рассказывают, но меня позабавило, что когда Кричфилд поднял шум по поводу того, дескать, я скрываюсь в Швейцарии, к нему пришли и приказали заткнуться).

Итак, Рождество, потом Филби, потом ужин с Трумэном. Много хлопот.

Гисс снова под судом. На сей раз они могут его достать. Цэрэушники прямо стонут. Многие из них, видите ли, знали его ещё по Гарварду и потому оказывают ему большую поддержку. Лучше бы они придержали свои стенания, потому что я сообщил о них Гуверу, и теперь он займется их проверкой! Кое-что из этого надо сообщить Маккарти, просто ради смеха. Должно же быть на праздник веселье.

18 декабря

После мессы беседа с моими религиозными друзьями о коммунистической угрозе. Я был в прекрасной форме, ораторствовал вовсю и передал им взгляды Трумэна на этот предмет.

Мы решили, что надо мне побудить сенатора Маккарти (и других) взяться за нескольких заметных фигур - это обратит их в смятение, и тогда можно будет провести по-настоящему эффективную атаку на "Красную Армию", оставшуюся после Рузвельта.

По меньшей мере дважды в разговоре мы затрагивали позицию евреев. Как здесь считают, практически все евреи тут - шпионы и предатели. Конечно, это верно. Я рассказал им историю вопроса, о ситуации в послевоенной Германии и так далее.

Нет, эти люди совершенно невежественны в истории.

Я сказал также, и евреи должны быть мне за это благодарны, что учинять погромы в этой стране - неудачное решение, хотя атмосфера подходящая. Я объяснил, что причина всех нынешних проблем Германии именно в этом. Я посоветовал, чтобы шпионов либо тихо ликвидировали, либо чтобы на их национальность не обращали внимания. Публика сама все поймет по именам.

Говорили и о покушениях на Трумэна, но я твердо придерживаюсь мнения, что отдаленные результаты расовых конфликтов перевешивают успехи, которых можно достичь в краткосрочной перспективе.

[...]

Арно уже отправил на тот свет троих, которые могли бы разоблачить меня. Один умер от сердечного приступа в Колорадо (я уже писал об этом), второй (бывший сотрудник OSS) отправился купаться в реке, имея на себе только старый стальной сейф и немножко цепей. О третьем, тоже неудачливом эмигранте из Третьего рейха, даже рассказать нечего.

Арно превосходный убийца, но иногда он действует слишком методично, как по расписанию. [...] К Рождеству я собирался подарить ему набор кривых ножей, но он хочет Библию на английском. Когда-то Арно намеревался стать лютеранским пастором, ещё до того, как развил свои потрясающие способности расправляться с людьми. Когда он постареет и отяжелеет, мы еще, возможно, увидим его в пасторском воротничке, возносящим молитвы Господу...

У меня предстоит приятная беседа с кардиналом Спеллменом, когда я завтра приеду в Нью-Йорк. Его преосвященство сообщил через моих друзей, что с удовольствием встретится со мною. Может быть, в следующий раз я поеду в Рим и попаду на аудиенцию к Папе? Пий - лучший святой отец за последние много лет, и он на собственном опыте знает, какие коммунисты сукины дети и как важно загнать их обратно в те норы, из которых они выползли.

А пока я собираюсь с моей милой соседкой (которая подарила мне на Рождество прелестный кашемировый шарф) посетить гала-представление "Мессии" Генделя. Тетка тоже будет с нами и познакомит меня с некоторыми модными людьми Нью-Йорка, для этой цели я буду обедать в одном закрытом клубе. Просто чудесно, как продвигаются дела.

Один из моих новых друзей хочет "приобщить" меня к членству в Метрополитан-клубе в Вашингтоне, и меня уже заверили, что готовы меня принять. Я у них несколько раз обедал; кормят там прилично, хотя их повару далеко до моего, а уж винные погреба просто не сравнить.

26 декабря

Не было буквально ни одной свободной минуты, поэтому успел только коротко описать события, произошедшие на Рождество.

Прежде всего, я неделю не работал, и накопилась кипа бумаг, которые ожидают изучения. Итак, коротко.

Поездка в Нью-Йорк вместе с моей новой юной подругой и её теткой. Были там на гала-представлении "Мессии" Генделя. Роскошная постановка роскошной вещи. Мы сидели в ложе. Все были при параде. В зале сверкали накрахмаленные рубашки в разрезе черных фраков и бриллианты в серьгах у дам. Очень изощренное, глубокое и местами волнующее произведение. Не что-то из ряда вон, но очень живая работа.