Но ведь, сказал тогда прозорливый Роже Вилар, если амазонки не улетят, а останутся в Кругах, подчинившись грубой силе, община станет очагом хронического воспаления. Ненависть ко всему свету, передаваемая дочерям н внучкам, жажда мести, утрата веры в людскую справедливость... отсюда -вечно тлеющий бунт, отсюда --необходимость огораживать больные земли, изолировать их... явление, не менее гнусное, чем рабство ---резервация!..

Координаторы надеялись, что женщины дрогнут, в конце концов -- просто не подчинятся Кдаринде и фанатичкам из ее свиты. Но глава общины, оказывается, закапсулировала "Деву" от Помощника и держит в своих руках все жизнеобеспечение корабля. И, не спросив никого, после десятого сигнала одним волевым усилием из своей сверхизолированной рубки отправит тысячу человек в небытие.

Как же поступить?..

...Давным-давно, на бальсовом плоту, их уже в конце шеститысячемилыюго пути волнение тащило на рифы, не давая войти в лагуну. Замкнутый барьер выныривал, оскалясь, и снова тонул в кипени бурунов; чуть зыбилась издевательски-спокойная бирюза, посреди нее лежал песчаный остров, а на острове шевелили перьями одноногие страусы пальм. Ради этого полинезийского Эдема три месяца мотались они над водяными пропастями, исхлестанные всеми ветрами, проеденные до костей солью. И вот туда-то они и не могли попасть ни с третьего, ни с пятого раза: плясал, не даваясь, единственный узкий проход, отраженные барьером волны били и вертели судно, словно приблудившийся кокос. Петр надрывался вместе с Бригитой и Нгале, сдирал кожу с ладоней, хватаясь то за снасти, то за штурвал. Уже сбросили за борт все, что можно, до предела облегчили плот, даже тросы выдвижных килей обрезали, чтобы уменьшить осадку. После очередного удара выворотили мачты из степсов и вместе с парусами швырнули в море; разрушительной злобой платя за долгую верность судна, принялись валить и корчевать плетеную каюту...

А когда стало ясно, что любые попытки провести плот в лагуну тщетны -Петр догадался сделать то, что и выделило его тогда среди одногодков, стало первым шагом к нынешним всепланетным делам. Оглушенный громовыми оплеухами волн, едва владея задубевшими пальцами, он связал воедино тыквенные бутыли от воды, прикрепил их длинным тросом к бушприту и в обнимку с этим плавучим якорем, ни слова не сказав ужаснувшимся спутникам, прыгнул в клокочущую теснину прохода.

Петру удалось проскользнуть между зубцов рифа, схожего с притоплеиной крепостной стеной, и протащить якорь, лишь немного поранив лопатки. Трос натянулся, и точно направленный носом плот как по рельсам прошел во внутренние воды Рароиа. Нгале и Бригита поспешили вытащить своего бесстрашного "капитана", целовали и тискали его, буйно радовались. Под пленкой воды, будто музейная сокровищница за стеклом витрины, красовалось коралловое дно: пугливый нежный мох с мириадами шныряющих существ, трепетные анемоны, мясистые морские розы. Расфуфыренные рыбы-павлины шарахались от шустрых, как голодные кошки, маленьких акул...

Осадчий повернулся сначала к коллегам, затем столь иго доверительно к Сай Мону:

-- Что ж, друзья мои, делать нечего. Остается один выход!..

...А это как раз ложь. Выходов осталось по меньшей мере три. Вызвать сейчас Кларинду и, пока она не сообразит, что к чему, показать ей военный гипнофильм двадцать первого века, коварное сочетание звуков, красок, меняющихся форм. Так в пору начального объединения стран амероссийская "гвардия мира" с помощью проекции на облака усыпляла целые полки экстремистов... Несколько секунд, и предводительница амазонок полностью покорна. Она отпускает Ханку, корабль благополучно взлетает... и вот где-то рождается звездная колония, построенная на презрении к подлецам-землянам, колония заведомых врагов... Да, собственно, и защита их, разнофазовый времяслой, вопреки словам Кларинды, не слишком серьезная преграда для Помощника. Но -- принуждение преступно, исторически недопустимо. Дай бог, чтобы они простили нам гравитационный пресс... Значит, и в самом деле выход один. Один узкий коридор есть в кольцевом барьере рифа, и капитан должен нырнуть в него, чтобы спасти судно...

Сай смотрел на величавого, красиво седеющего Первого Координатора, на его сотоварищей -- и видел, что еще до слов Осадчего их ауры пульсируют в такт, сливаются, знаменуя мысленное согласие.

Снова, на сей раз по вызову Петра Максимовича, куб очертил командирскую рубку. Возникла ждущая, сидя за столом и опершись на большую ширококостную руку, сумрачная Кларинда. Восемь сигналов пришло уже с "Орлеанской Девы", отмечая приближение рокового мига, восемь басовых аккордов без внешнего звука, раздающихся внутри сознания. Как раз прикатил девятый, когда Осадчий сказал:

-- Мы приняли окончательное решение, другого быть не может... Вы отпускаете с миром Ханку Новак, а взамен мы даем вам возможность взять на борт несколько десятков или сотен мужчин. Подлинных добровольцев.

Кларинда, кажется, не сразу поняла. А поняв, медленно встала и выпрямилась во весь свой немалый рост. И совершенно новыми глазами из-под огненной челки посмотрела на Осадчего. Так женщина смотрит на мужчину, впервые давая ему понять, что он ей интересен. И Петр слегка усмехнулся в ответ, почти не сомневаясь в своем выигрыше.

-- Неужели... найдутся такие добровольцы?-- спросила она, и Петр понял, что Кларинда тоже знает наперед его ответ,

-- Думаю, что найдутся.

-- Покажите мне хоть одного!

-- Он перед вами.

Нгале одобрительно хлопнул в ладоши. Подбородок Кларинды дрогнул, веки часто заморгали... Непоколебимая амазонка вдруг стала совсем юной и смущенной. Обуздав себя, опять напустила строгость на лицо.

-- Я бы тоже с удовольствием,-- сказал Нгале,-- но коллега одинок и свободен, а меня хорошо привязали к земле!

Петр провел рукой по плечу друга. Недавно Нгале основал Большой Дом у Гвинейского залива, при нем -- ферму слонов, крокодильи садки, плантацию ананасов... Там уже живет около тридцати его родственников.

Роже склонил свою большеносую голову и промолвил, еле слышно вздохнув:

-- Мы бы все отправились туда -- но пусть основателями колонии станут лучшие из нас. Новорожденный мир не должен повторять ошибки старого.

Сай поднялся, ничего не видя от волнения,-- жутко было ему вмешиваться в беседу таких людей.

-- Извините, но... если можно, я бы тоже хотел видеть Ханку. Прямо сейчас.

Кларинда охотно кивнула, мигом осознав свою выгоду: теперь у нее появилась надежда отыграть оба козыря... Куб раздвоился, показав черноглазую маленькую Ханку, скованно сидевшую на краю постели в крошечной одноместной камере. Каспар, с прикрепленной под грудью монеткой аитиграва, беспечно барахтался в воздухе, подбрасывал и ловил невесомые игрушки. Увидев перед собой незнакомую комнату с синими белоголовыми горами за прозрачной стеной, троих известных всему миру Координаторов Этики и рядом с ними Сая, пленница вскочила и невольно сделала шаг вперед. Затем, опомнившись, присела в легком поклоне.

Взглядом испросив разрешения у Осадчего, Сап сказал:

-- Ты свободна, Ханка! Старт откладывается. На корабле полетит сам Первый Координатор и с ним еще добровольцы, А ты можешь выходить!..

Она подобралась, глаза стали загнанными.

-- Свободна, свободна!-- повторил Сай.-- Но, если хочешь, мы можем поступить иначе: ты останешься, и я... я полечу с вами, как доброволец!

Ханка машинально кивнула: но когда до нее дошел смысл последних слов, изо всех сил замотала головой.

-- Нет-нет, мне на других планетах делать нечего, и тебе тоже, мой милый! Давай прощайся с Координаторами -- и быстренько домой. И я тут тоже... попрощаюсь кое с кем и приду.

-- Тут у вас на борту моя бывшая соученица по учебному городу,-- вполне будничным тоном сказал Петр Максимович.-- Передайте ей, пожалуйста, мой капитанский привет. Скоро опять вместе будем тянуть брасы...

-- А как ее зовут? -- Бригита Багдоева-Гросс.

-- Передам обязательно... Боже мой, Каспар!