Тишину разбил бой часов. Один удар, второй, третий, четвертый, пятый и, наконец, шестой. Долгое эхо.

Деревянными шагами я подошел к столу, взял конверт и судорожным движением распечатал его. Из него выскользнул небольшой листок и упал на ковер. Я нагнулся за ним, развернул и прочитал:

ХИМЕРЕ - ХИМЕРЬЯ СМЕРТЬ

Гибель химеры произошла.

Она любила высоту

И синее небо.

Я ненавижу химер

С раннего детства,

А синее небо люблю гораздо больше, чем

Химер.

Она заслонила небо

Своими

уродливыми

формами,

Не идущими ни в какое сравнение

С моими. Я или она?

Вопрос. Но тут взошла Луна

И осветила все она

Своим сиянием оттуда,

Где птицы

Летают.

Произведя замысловатые расчеты

При помощи имеющихся у меня

Математических

таблиц,

Я вычислил необходимую силу

И, ловко приложив ее,

Скинул чудище вниз.

Гибель химеры произошла.

Хлоп!

Под этим неподражаемым произведением стоял размашистый автограф Холмса...

И тут - хлоп! - хлопнула входная дверь, и в комнату, запыхавшийся и мокрый, вбежал Холмс. Увидев в моей руке верлибр, он просиял.

- Ну как, Уотсон? Я вижу, вы потрясены! Не надо ничего говорить - все написано на вашем лице! Досадно, что я немного опоздал и не смог видеть, как вы наслаждаетесь моим шедевром! А я так спешил!

- Могли бы и не спешить, - ошарашено пробормотал я, сообразив, наконец, что к чему.

- Нет, я должен был спешить, - перебил меня Холмс, - Собирайтесь, Уотсон, вы и так уже засиделись дома. Нам надо ехать.

- Надеюсь, не за пузырьками? - с испугом спросил я.

- Если бы, - мечтательно вздохнул Холмс. - Не забудьте взять зонт - на улице дождь.

Около подъезда стояла телега, на которой покоилась солидных размеров бочка. В телегу была впряжена тщедушная лошадка, с опаской косившаяся на громаду за своей спиной.

- Что это, Холмс? - спросил я, раскрывая зонт - дождь лил, как из ведра.

- Это лошадь, - сострил Холмс. - Забирайтесь наверх.

- На лошадь?

- На бочку, Уотсон! Какой вы, право, бестолковый. Да лезьте же, наконец!

Я решил не задавать больше вопросов - все равно Холмс настаивает на своем - и, взяв зонт в зубы, полез на бочку. Она была мокрая и скользкая от дождя. Спереди, с вожжами в руках, взгромоздился Холмс. Он, как заправский извозчик, чмокнул губами, и наш странный экипаж тронулся с места.

Некоторое время я полулежал, обхватив бока бочки руками и ногами. Внутри нее что-то булькало и переливалось. Каждый ухаб, на котором подпрыгивала наша телега, выводил меня из равновесия. Зонт я выронил сразу еще на Бейкер-стрит. Вскоре, однако, я немного приспособился к подобному способу передвижения и сел. Холмсу же езда не причиняла неудобств - он устроился впереди меня, свесив ноги вниз и, не обращая внимания на дождь и удивленные взгляды редких прохожих, мурлыкал себе под нос какую-то песенку.

- Далеко еще? - крикнул я.

- К утру доедем! - ответил Холмс и захохотал. - Это шутка. Вот мы и на месте. Отель "Нортумберленд".

- Это похоже на отель, как корова на дирижабль, - с сомнением сказал я. - Мне не раз приходилось бывать в отелях. А это... Или вы опять острите?

- Уотсон! Мы просто подъехали со двора - парадный вход с другой стороны. - И Холмс соскочил вниз, прямо в лужу, окатив меня грязью с ног до головы.

- Веселей, Уотсон! Сейчас мне понадобится ваша помощь! Слезайте.

Я с трудом слез вниз и несколько раз обошел вокруг телеги, разминая затекшие ноги. Меня чрезвычайно радовало, что кроме нас на заднем дворе никого не было - я чувствовал, что с минуты на минуту Холмс выкинет очередной номер.

- Уотсон! - позвал меня Холмс. - Видите затычку в бочке? Сейчас я поднимусь на крышу и скину вам шланг. Вы должны будете выбить затычку и вставить шланг в отверстие. Ясно? - И Холмс, не дожидаясь моего ответа, скрылся за маленькой дверью около мусорных баков.

Через пять минут великий сыщик свесил голову с крыши и, сбросив вниз свернутый в клубок шланг, заорал:

- Держите!

Поймав свисающий конец шланга, я подошел к бочке и вышиб из нее затычку. Из отверстия ударила струя воды. Я еле-еле впихнул в него шланг и с надеждой посмотрел вверх.

- Отлично, Уотсон! А теперь я продемонстрирую вам одно интересное явление! Сейчас я создам разряжение на моем конце шланга и атмосферное давление погонит воду вверх! - с этими словами Холмс сунул шланг в рот и исчез за скатом крыши.

Послышалось странное хлюпанье, шланг сплющился и вновь принял прежнюю форму. Я понял, что Холмс пытается всосать воду, но, как видно, безуспешно.

- Ну как? - крикнул я.

- Сойдите со шланга, Уотсон! - донеслось сверху.

- Я вовсе не стою на нем! - ответил я, незаметно сойдя со шланга.

С крыши опять свесилась голова Холмса. Убедившись, что я говорю правду, Холмс исчез и через некоторое время вновь появился во дворе.

- Неудача, - сказал он, тяжело дыша. - Я не учел гидравлического сопротивления шланга. Оно оказалось слишком велико. А может быть, упало давление, - Холмс посмотрел вверх. - Антиц-ц-циклон, - добавил он с чувством.

- Что же будем делать? - поинтересовался я.

- А вот что, - сказал Холмс - Я сброшу веревку, вы ее привяжете к бочке, вот к этим проушинам. Потом крикнете мне, и я втяну ее на крышу.

Мои приготовления заняли сравнительно немного времени. Не прошло и получаса, как я крикнул Холмсу: "Тяните!" и стал с интересом наблюдать за тем, как груз медленно поднимается вверх.

Я многое отдал бы за то, чтобы увидеть лицо великого сыщика в тот момент, когда вместо ожидаемой бочки он получил лошадь: с оглоблями, хомутом и даже вожжами. Прошло долгих десять минут с тех пор, как благородное животное, смиренно поджав ноги, благополучно достигло крыши, а Холмс все еще не подавал признаков жизни. Наконец, его голова вновь показалась на фоне серого неба и мрачным тоном осведомилась:

- Что это, Уотсон?

- Это лошадь, - сказал я, невинно глядя вверх.

- Нет, я вас спрашиваю, что это значит?

- Это шутка. Это я так шучу, - добавил я.

- Прекратите ваши идиотские шутки, Уотсон! Мне нужна бочка, ясно вам?

- Было бы из-за чего переживать! Бросайте веревку и получайте свою бочку.