– Так… – Зубатов отхлебнул остывшего чаю. – Предположим. Ну ладно, оставим пока. Кто такие Хранители, кстати?

– Я знаю людей, которые за ответ правую руку отдали бы, – Олег тоже отхлебнул из своего стакана. – Никто не знает. Канцелярия обратила на них внимание лет за пять-шесть до того, как я… Ну, в общем, лет десять назад. Но они так мастерски уходили от слежки, что о них ничего не было известно. Потом неожиданно они вдруг прорезались явно, вошли в контакт, чуть ли не взяли под контроль государство, а потом вдруг пропали, как в воду канули. Они обладали потрясающими технологиями, о каких наши ученые ни малейшего представления не имели. Появлялись и исчезали в любом месте, где и когда хотели, знали все на свете, управляли гравитационными волнами с большей легкостью, чем мы включаем свет в комнате… Натуральный бог из машины. Канцелярия сначала под руководством Шварцмана, а потом и Пашки перетряхнула страну кверх тормашками, но так и не нашла никаких следов, никаких зацепок.

– Хорошо. Но скажите мне вот что, Олег Николаевич, – голос Зубатова вдруг стал вкрадчивым, – откуда вы, человек из другого мира, в совершенстве знаете русский язык? У нас даже иностранец не всегда умеет так язык выучить, да что иностранец – свои, бывает, с трудом языком ворочают! А у вас речь – словно вода в речке течет, гладко и без запинок. А?

– Бэ! – не удержался Олег, тут же выругав себя за несдержанность. – Понятия не имею, откуда знаю! Свой язык я не забыл, но и русским владею. И не только русским. Не уверен точно насчет названий, но, кажется, еще английским, французским, немецким, чешским, итальянским, японским, китайским и сверх того тремя десятками, которые даже не знаю, как называются.

– Ого! – Зубатов аж присвистнул. – Это правда?

– Не знаю, – растерянно откликнулся доктор. – Сам только что услышал.

– Хорошо, потом проверим. Н-да… – Начальник Охранки откинулся на спинку кресла, рассеянно пощипал бородку. – История, прямо скажем, из тех, которым я бы лично никогда не поверил. Скажите, Олег Захарович, можете ли вы подтвердить свои слова как-нибудь… материально? Не только словами? Поймите меня правильно…

– Да понимаю, – отмахнулся Олег. – Видите ли, чтобы предоставить доказательства, мне нужно знать о вашем мире чуть больше, чем сейчас. У меня есть ощущение, что наша технология вашу превосходит весьма значительно. Скажем, как рассказал Михаил Кусаевич, электрический свет присутствует только в некоторых зданиях – государственных учреждениях и отдельных жилых домах. Здесь, в клинике, используются, – он поморщился, – керосиновые лампы. Читать вечером невозможно, глаза болят. Спасибо хоть лето на дворе, сумерки поздние, но август уже дает о себе знать.

Он помолчал, машинальным движением вскинул левое запястье.

– Вот, кстати, – продолжил он. – Когда я сюда попал, на руке у меня были электронные часы. Это я точно помню. Они совершенно не похожи на местные. Судя по электрическому освещению, вы не то что не знаете, как такие делать – даже и теорий-то близко не открыли, на которых эти часы базируются. Что еще? Ручка самопишущая в нагрудном кармане лежала – из пластмассы сделана, только перо золотое. Пиджак, кажется, не то с полиэстром, не то с иной синтетикой, но это не так наглядно. Впрочем, если утюг неловко поставите, сразу все поймете. Еще? А, ну да, разумеется. Удостоверение Народного Председателя с фотографией, в пластик запаянное, с пятью степенями защиты, тоже где-то в пиджаке засунуто… наверное.

Кажется, в левом внутреннем кармане. Молния железная в брюках явно от ваших пуговиц отличается. Правда, может, мне она просто здесь не попадалась.

– Электронные часы – это?.. – неожиданно Зубатов жестом фокусника вытащил из кармана металлический браслет. Небрежным движением вынув его из пальцев чиновника, Олег кивнул.

– Это. Надеваются вот так… – он автоматическим движением застегнул браслет на запястье. – Вуаля.

– Спешат ваши часики-то… – Зубатов снова подобрал ложечку с блюдца и завертел ее в пальцах. – Существенно спешат. Н-да.

– То-то мне казалось, что у вас сутки немного длиннее, – непонятно чему обрадовался Кислицын. – Вот, кстати, и засеку, насколько. Ну что, Михаил Кусаевич, теперь-то вы мне верите? – он сдернул браслет с руки и сунул его в руки оторопевшему доктору. Тот завороженно уставился на мигающие под стеклышком знаки. – Кстати, я обратил внимание – цифры у вас точно такие же, как и у нас. И русские буквы от наших тоже почти не отличаются, ну, с небольшими вариациями…

Ходики в углу негромко пробили три раза.

– Вот что, – Зубатов рывком встал из кресла и одернул пиджак. – Думаю я Михаил Кусаевич, что любезному нашему Олегу Захаровичу у вас делать больше нечего. На умалишенного он явно не похож, остальное же – не по вашей части. Выписывайте его, пожалуй. Завтра с утра пришлю за ним своего человека, – игнорируя слабые попытки протеста, он ухватил доктора за рукав, вытащил из кресла и увлек в коридор. – И еще вот что. Его дело я у вас тоже заберу. И лучше никому не рассказывайте, что этот господин вообще у вас появлялся. Времена неспокойные, вдруг кому-то захочется его шпионом изобразить или революционером-бомбистом.

Понимаю, что науке такой случай еще не известен, но ведь жила же она до того, верно? И далее проживет без нашего феномена.

Болотов открыл рот для возражений, но Зубатов только улыбнулся.

– До встречи, Олег Захарович! – крикнул он в приоткрытую дверь. – Еще увидимся!

Проводив гостя, доктор вернулся в кабинет и растерянно замер посреди комнаты.

– Знаю, бывает, – посочувствовал ему пациент, теперь уже бывший. – Есть люди, которых пытаться остановить – что против ветра… м-м, плевать. Ну, что делать.

Не могу же я, в самом деле, вечно ваш хлеб есть? Давайте готовиться к выписке.

Кстати, он как, серьезный мужик?

– Он не мужик, – все еще растерянно откликнулся доктор. – Он, кажется, дворянин.

Или из военных. Но точно не мужик и не разночинец. Очень энергичный человек, очень, да. Даже когда в опале был, в отставке – и то духом не пал. Даже и не знаю, хорошо это или плохо, что вы ему на глаза попались.

– Скорее, хорошо, – решил Олег. – Могло быть куда хуже. Например, отключился бы я в канаве, да так бы там и помер от шока. Вы не возражаете, если я Соловьева сегодня ночью дочитаю? А то Зинаида Павловна меня гоняет, керосин заставляет экономить. Как с ребенком, честное слово!

– Хорошо, дочитывайте, – согласился доктор, потирая лоб. – Зиночку я предупрежу.

Пока можете идти к себе. Отдыхайте, пока есть возможность.

21 августа 2007 г. Москва

На следующее утро еще до того, как часы в приемной пробили восемь, возле клиники остановилась пролетка. На ее заднем сиденье восседал невысокий невзрачный субъект в похоронно-черном костюме и засаленном котелке. Он деловито прошел внутрь, вежливо раскланялся с дежурной сестрой и спросил доктора.

– Михаил Кусаевич еще не появлялись, – развела та руками. – Придется подождать.

Раненько вы, господин хороший, они раньше девяти не приезжают.

– У меня, пани, имеется предписание забрать у вас некоего Кислицына Олега Захаровича, – веско уронил прибывший. – Он должен быть подготовлен к выписке.

Вам об этом известно?

– Да, конечно, – встревожилась сестра. – Но обычно без Михаила…

– Вот и прекрасно! – поднял палец субъект в котелке. – Доктора беспокоить его лишний раз незачем. Вы же, сударыня, не хотите воспрепятствовать государственному делу, не так ли?

Сестра тихонько охнула.

– Ну что вы, что вы, господин… э-э-э… нет, конечно, не хочу! – она засуетилась, уронив на пол какие-то бумаги. – Но господин Кислицын еще спят, они чуть ли не до утра читать изволили. Пока разбудим, пока утренний туалет, завтрак…

Человек в котелке тяжело вздохнул.

– Ну что же, воля ваша, сударыня, – он пожал плечами и уселся на небольшой диванчик в углу. – Будите и умывайте. Но начальству я доложу о задержке.