Сущность национализма Всероссийского национального союза весьма точно выразил его председатель - Петр Николаевич Балашев (на 1-м собрании представителей Национального союза, проходившем в Санкт-Петербурге 19-21 февраля 1911 года). Во вступительной речи он сказал следующее: "Национализм есть стремление достичь наибольшего напряжения творческих сил данного народа в их чистейшем виде, как предпочтение своего заимствованному" (Всероссийский национальный союз. 1-е собрание представителей 19-21 февраля. СПб., 1912. С. 4.).

Членами Всероссийского национального союза были многие известные ученые, такие, как профессор Петр Яковлевич Армашевский, профессор Платон Андреевич Кулаковский, профессор Николай Осипович Куплевасский, профессор Павел Иванович Ковалевский, профессор Петр Евгеньевич Казанский и другие. В Главном совете Всероссийского национального союза состоял и Михаил Осипович Меньшиков, публицистические выступления которого в "Новом времени" во многом подготовили идеологическую (идейную) почву для появления союза.

Целями союза, по уставу, были исповедуемые им начала - единство и нераздельность Российской империи, ограждение во всех ее частях господства русской народности, укрепление сознания русского народного единства и упрочение русской государственности па началах самодержавной власти Царя в единении с законодательным народным представительством.

Слабость нашего национализма - это слабость нашей воли, столь же важной для гармонической личности, сколь и развитие чувств и умственных способностей. Без воли нет осознания необходимости планомерного стремления к цели. Появляется немощь перед перспективой действия. М. О. Меньшиков не страдал размягчением воли, он был всецело сконцентрирован на единственной цели - величии России, к которой стремился всю сознательную жизнь.

Февральская революция 1917 года закрыла газету "Новое время" и оставила М. О. Меньшикова без любимого дела. Октябрь же не дал М. О. Меньшикову прожить и года под своей властью.

Враги не простили М. О. Меньшикову ничего из его деятельности - ни искреннего национализма, ни талантливой публицистики, ни обличения неправды и изуверства...

Он был арестован на Валдае. 19 сентября 1918 года М. О. Меньшиков писал своей жене из заключения: "Члены и председатель чрезвычайной следственной Комиссии евреи и не скрывают, что арест мой и суд - месть за старые мои обличительные статьи против евреев" (М. О. Меньшиков. Материалы к биографии // Российский архив. Вып IV М., 1993. С. 230.). За день до расстрела он написал как бы в завещание своей жене и детям: "Запомните - умираю жертвой еврейской мести не за какие-либо преступления, а лишь за обличение еврейского народа, за что они истребляли и своих пророков. Жаль, что не удалось еще пожить и полюбоваться на вас" (Там же. С. 232.).

20 сентября 1918 года он был расстрелян чекистами за свои статьи.

Но идеи бессмертны и не теряют творческой силы после смерти своих носителей. После смерти М. О. Меньшикова осталась великая публицистика, девизом которой можно поставить такие его слова:

1907 год

СОСЛОВНЫЙ СТРОЙ 

 В истории революций нет интереснее той части, где описывается, как сама власть, точно ослепшая, подготовляла бунт, усердно работала над крушением общества, расшатывала устои - и вдруг тысячелетняя почва расседалась и в пропасть валились древние установления, пышные титулы и еще недавно твердые, как гранит, законы.

Наша революция не исключение. Она протекает, подобно холере или тифу, по строго определенным "кривым", давно установленным в науке. Все, кто читал Токвиля [1] или Тэна [2], поражаются, до какой степени великая революция пророчески предсказала нашу. Пятьдесят лет тому назад великодушный царь объявил дворянству, что лучше пусть революция будет сверху, чем снизу. Он не догадывался, что если в то время о революции снизу не было и намека, то "революция сверху" уже шла, бессознательно и безотчетно, движимая всесильным духом века, давлением идей, стремлением правительства отстоять порядок.

У нас, как и всюду в свете, ближайшим деятелем революции явилась интеллигенция - разночинный, междусословный класс, у которого историческое миросозерцание было заменено философским, притом дурного сорта. Поразительно видеть, до какой степени власть наша старалась о размножении интеллигенции, о демократизации знания, о принижении древнего сословного духа, который вынес Россию - как и другие страны - из средних веков.

В средние века европейское общество сложилось органически, как всякое живое тело, то есть по трудовому типу. Общество было сословно, но сословия были не пустые титулы, как теперь, совершенно бессмысленные, а живые и крепкие явления. Сословия были трудовыми профессиями, корпорациями весьма реального, необходимого всем труда. Дворянство было органом обороны народной, органом управления. Оно действительно воевало. Рождаясь для войны, оно часто умирало на войне. Духовенство действительно управляло духом народным; доказательство - глубокая религиозность того времени и уважение к священству. Купечество торговало и ничем другим не увлекалось, ремесленники занимались ремеслами, земледельцы - земледелием. Как живое тело, общество было строго разграничено на органы и ткани, и при всем невежестве и нищете, зависевших от других причин, этот порядок вещей дал возможность расцвести чудной цивилизации, при упадке которой мы присутствуем.

Упадок строения общественного начался очень давно. Почти за сто лет до революции рыцари и судьи народные превратились в придворных - трагическое призвание их подменилось светским распутством и бездельем. Духовенство потеряло веру в Бога. Среднее сословие, продолжавшее работать, выделило нерабочую корпорацию софистов, которые с Вольтером и Руссо во главе подожгли ветхую хоромину общества. Отказ столь важных органов от работы, извращение сословных функций повели к истощению самого туловища нации - крестьянства. Голодные ткани рассосали в себе атрофированные органы - вот сущность революции. Народ втянул в себя ненужные придатки и старается переварить их, чтобы создать новые. Разве не то же самое идет и у нас?

Что могло бы спасти Россию, это возвращение не к "старому порядку", каким мы его знаем, а к старому порядку, какого мы не знаем, но который был когда-то. Спасти Россию могло бы устройство общества по трудовому типу. Надо вернуть обществу органическое строение, ныне потерянное. Надо, чтобы трудовое правительство постоянно освежалось и регулировалось трудовым парламентом, то есть представительством трудовых сословий страны. Надо, чтобы нелепые нынешние сословия, фальшивые и бессмысленные, были заменены действительными сословиями, то есть, как некогда, трудовыми профессиями, и чтобы эти профессии - подобно органам и тканям живого тела - были по возможности замкнутыми. Необходимо всему народу расчлениться на трудовые слои и чтобы все отрасли труда были настолько независимыми, насколько требует природа каждого труда. Начинать нужно с главного очага революции - с бессословной школы.

Я беру смелость высказать еретическое мнение, за которое часть публики предаст меня анафеме, а некоторые читатели, вникшие в дело, наверное, согласятся со мной. Мне кажется, анархия нашей школы и главная причина того, что она нигилизирует умы, поджигает их к бунту, - это всесословность школы. Дети из семей разных профессий и разных культур, собираясь вместе, портят друг друга, расстраивают себя психически. Насколько сословность настраивает, настолько всесословность расстраивает - одинаково детей и взрослых. Попадите вы в какую-нибудь трудовую корпорацию. Вы тотчас почувствуете присутствие массовой души, огромной, захватывающей, регулирующей всех, дающей счастье общего понимания и единодушия. Нравственная атмосфера тут крепкая и здоровая - деловая. Попадите в толпу людей разных профессий - вы почувствуете, что вы в среде дилетантской, лишенной общего знания, общей какой-то веры. Такова наша интеллигенция с ее бесконечной способностью спорить не убеждая. Интеллигенция - продукт демократической, всесословной школы. Она уже страдает разнообразными психозами, описанными у Тургенева и у Чехова. Что касается детей, то психопатизм их бессословного воспитания невероятен.