В заключение отметим, что особенно опасной ошибкой предвыборного обращения является подмена аргументации неконкретными обещаниями или хулой в отношении политических соперников, так как лавина пустословия и агрессии, обрушенная на головы слушателей, обычно погребает самого оратора. Так совершенно неприемлемо для слушателей и непродуктивно для оратора следующее обращение: "Русские! Хватит ныть и пускать сопли! За свое будущее надо бороться каждому! Не можешь задушить врага, а сыграть в ящик не хочется, — иди и брось в избирательную урну свой бюллетень не за представителей партий, движений и комитетов, а за представителя СВОЕГО народа. Неужели и на это сил и ума не хватает?"

Задания

Задание № 56. Определите жанр предлагаемых высказываний. Объясните, по каким признакам вы это делаете.

1. Чтобы приготовить нежный чайный напиток, требуется аккуратность, точность и быстрота проведения несложных, но строгих операций при заварке. Вода для заварки должна быть мягкой. Жесткую следует отстаивать в течение суток. Старинная русская норма заварки — одна чайная ложка сухого чая на стакан кипятка. Заварочный чайник следует 3–4 раза ополоснуть кипятком, то есть согреть его. Затем заложить в чайник нужную порцию сухого чая и немедленно залить кипящей ключом водой до половины, закрыть сразу же крышкой, а сверху — льняной салфеткой так, чтобы она прикрывала отверстие в крышке и носик чайника. Этим задерживаются в чайном напитке ароматические летучие эфирные масла. Если на поверхности напитка появилась пена, значит, он заварен правильно. А если нет пены, то значит, нарушены скрупулезные правила. Пену следует в чайнике хорошо размешать ложкой, настоянный чай разлить в чашки, не разбавляя кипятком. Нельзя заварку оставлять на другой день. Об этом в одной восточной пословице сказано: "Свежий чай подобен бальзаму, оставленный же на ночь превращается в яд и подобен змее". Может, это сильно сказано. Однако к совету знатоков надо прислушаться, чтобы не навредить здоровью. (Л. Краснов)

2. Господа! Я не уклоняюсь от ответа. Я не буду отвечать только на нападки за превышение власти, за неправильности, допущенные при применении закона о военно-полевых судах. Нарекания эти голословны, необоснованны, и на них отвечать преждевременно. Я буду говорить по другому, более важному вопросу. Я буду говорить о нападках на самую природу этого закона, на то, что это позор, злодеяние и преступление, вносящее разврат в основы самого государства.

Самое яркое отражение эти доводы получили в речи члена Государственной думы Маклакова. Если бы я начал ему возражать, то, несомненно, мне пришлось бы вступить с ним в юридический спор. Я должен был бы стать защитником военно-полевых судов, как судебного, как юридического института. Но в этой плоскости мышления, я думаю, что я ни с г. Маклаковым, ни с другими ораторами, отстаивающими тот же принцип, — я думаю, я с ними не разошелся бы. Трудно возражать тонкому юристу, талантливо отстаивающему доктрину. Но, господа, государство должно мыслить иначе, оно должно становиться на другую точку зрения, и в этом отношении мое убеждение неизменно.

Государство может, государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы, чтобы оградить себя от распада. Это было, это есть, это будет всегда и неизменно. Этот принцип в природе человека, он в природе самого государства. Когда дом горит, господа, вы вламываетесь в чужие квартиры, ломаете двери, ломаете окна. Когда человек болен, его организм лечат, отравляя его ядом. Когда на вас нападает убийца, вы его убиваете. Этот порядок признается всеми государствами. Нет законодательства, которое не давало бы права правительству приостанавливать течение закона, когда государственный организм потрясен до корней, которое не давало бы ему полномочия приостанавливать все нормы права. Это, господа, состояние необходимой обороны; оно доводило государство не только до усиленных репрессий, не только до применения различных репрессий к различным лицам и к различным категориям людей, — оно доводило государство до подчинения всех одной воле, произволу одного человека, оно доводило до диктатуры, которая иногда выводила государство из опасности и приводила до спасения. Бывают, господа, роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью отечества.

Но с этой кафедры был сделан, господа, призыв к моей политической честности, к моей прямоте. Я должен открыто ответить, что такого рода временные меры не могут приобретать постоянного характера; когда они становятся длительными, то, во-первых, они теряют свою силу, а затем они могут отразиться на самом народе, нравы которого должны воспитываться законом. Временная мера — мера суровая, она должна сломить преступную волну, должна сломить уродливые явления и отойти в вечность. Поэтому правительство должно в настоящее время ясно дать себе отчет о положении страны, ясно дать ответ, что оно обязано делать. (П.А. Столыпин)

3. Полоний: Все тут, Лаэрт? В путь, в путь! Стыдился б, право! \ Уж ветер выгнул плечи парусов, \ А сам ты где? Стань под благословенье, \ И заруби-ка вот что на носу: \ Заветным мыслям не давай огласки, \ несообразным — ходу не давай. \ Будь прост с людьми, но не запанибрата. \ Проверенных и лучших из друзей \ Приковывай стальными обручами, \ Но до мозолей рук не натирай \ Пожатьями со встречными. Старайся \ Беречься драк, а сцепишься — берись \ За дело так, чтоб береглись другие. \ Всех слушай, но беседуй редко с кем. \ Терпи их суд м прячь свои сужденья. \ Рядись, во что позволит кошелек, \ Но не франти — богато, но без вычур. \ По платью познается человек, \ Во Франции ж на этот счет средь знати \ Особенно хороший глаз. Смотри \ Не занимай и не ссужай. Ссужая, \ Лишаемся мы денег и друзей, \ А займы притупляют бережливость, \ Всего превыше: верен будь себе. \ Тогда, как утро следует за ночью, \ Последует за этим верность всем. \ Прощай, запомни все и собирайся. (В. Шекспир)

4. Братья славяне! Солнце свободно всходит над нашей жизнью. Кончается кошмарная ночь германского кровавого пиршества. Преступная фашистская свора изнемогает в борьбе, обреченная на поражение. Разгром под Сталинградом тяжело ранил германскую армию, отступление с Кавказа и Дона — раскрыло перед ней бездну бесперспективной войны: поражение в Северной Африке, потеря Туниса и Бизерты — приблизили сроки ее гибели. Германия еще сильна, ее злоба, жестокость и коварство чудовищны, но гибель ее военных планов, гибель фашизма, гибель самой идеи германской агрессии — уже там, за холмами, откуда встает солнце свободы и счастья славян.

Но враг сопротивляется в последнем напряжении сил. В эти месяцы нашей победы одной мыслью, одним чувством, одним ожесточением пусть живет славянин: разрушить германскую военную машину. Будет навеки опозорен тот, кто еще колеблется и выжидает или ищет другого выхода, кроме немедленной вооруженной борьбы с немцами; будет навеки проклят тот, кто ради личной выгоды или спасения живота своего предаст свой народ, как это сделали известные теперь всему свету члены польского правительства и польские чиновники. Им нет оправдания, им нет места в нашей будущей жизни. Чугунный орден Иуды Искариота им на шею.

Партизаны Югославии, польские и чешские патриоты, партизаны других славянских стран, партизаны Франции, Бельгии и других европейских стран, все смелые и непокоренные, любящие свободу и независимость больше жизни своей, — вот люди, которые ускорят приход светлого мира после черной фашистской ночи.

К оружию, славяне, к оружию! Пусть ваша ненависть слепит глаза гитлеровцев и их опозоренных сообщников. Смерть фашизму, смерть Гитлеру и его преступной шайке, смерть немцу, держащему оружие! Гибель германским военным заводам! Гибель всему германскому, работающему на войну. Да здравствует победа! Да здравствуют свободные славянские народы! (А.Н. Толстой)