Значит, у него проблем нет, значит, это он о моих прослышал.

- Ты все такой же злой, - он констатирует очевидную истину.

- Я такой, каким должен быть, - как всегда, возражаю упрямо.

Пожалуй, наш разговор сейчас зайдет в тупик. В том случае, если он начнет меня упрекать, совестить и еще тридцатью тремя способами совать меня, как нашкодившего котенка, носом в мое дерьмо.

А он вдруг меняет тему:

- Как тебе здесь?

- В "Глобусе"? Нравится, - делаю вид, что не понимаю вопроса.

И демонстративно слежу взглядом за красивой девушкой, проходящей мимо. Она мой взгляд чувствует, оборачивается и должным образом мне улыбается. Гавриил на мои штучки внимания не обращает.

- Как тебе на земле? - он растолковывает мне, непонятливому, даже и с сочувствием.

Да только он только забыл, что меня мутит от его сочувствия.

- А что? Весна, крестьянин торжествует...

- А ты? Торжествуешь?

Надоел ты мне со своей двусмысленностью, думаю я.

- А почему бы нет? - мой голос звучит уже почти вызывающе.

Он замолкает, допивает кофе, берет следующую чашечку. Я тоже наконец-то отхлебываю кофе. Да, вкусный, но, конечно, не сравнить с настоящим, турецким, который я пил еще несколько веков назад в Стамбуле.

Потом Гавриил складывает перед собой руки, палец к пальцу, меня даже коробит от этого его жеста, когда-то привычного и мне.

- Ты можешь меня серьезно выслушать? - проникновенно говорит он.

- С этого и надо было начинать, - отвечаю, наклонившись к нему, - а не с сомнительных комплиментов.

Он опирается на правый локоть, длинными изящными пальцами трогает свой высокий лоб:

- Понимаешь, Люцифер, в последние годы происходят странные вещи. ОН о них и слышать не хочет.

Я понимаю, что он говорит о Боге.

- Но я... вижу, чувствую... вроде как кто-то проверяет наши границы... достаточно ли крепки? Устоят ли в случае осады? Я знаю, что в наш мир проникли чужаки.

Молчу в ответ. Я тоже это знаю. Я с ними сплю.

Он продолжает:

- Сами по себе они бессильны. Они - всего лишь лазутчики. Но могут положить начало настоящей кровопролитной войне... могут впустить некие сущности... очень могущественные сущности... и негативно настроенные по отношению к человечеству.

Это тоже не новости. О чем-то подобном и я догадывался. Только не думал, что это будут "некие очень могущественные сущности", а предполагал, что это будут просто изменившиеся Ио и Фэриен.

Ну-ну, рассказывай дальше.

- Открыть им двери может только тот, кто обладает здесь достаточной силой, - Гавриил горько усмехается, - я не говорю о тебе, ты такой силой уже не обладаешь.

Все-то ты знаешь, друг мой, враг мой.

- А девочка от них сбежала... да? Она тоже им неподвластна.

Гавриил опять замолчал, надолго. А потом сказал жестко, как отрезал:

- Ты должен убить ее, Люцифер.

Вот это номер! Вот этого я тем более от него не ожидал.

Наверно, выгляжу сейчас, как боксер, пропустивший хороший удар. Хватаюсь мысленно за канаты у края ринга. Поднимаюсь и иду в свой угол.

- Но... как ты можешь... ты же - архангел... а она - человек, - и голос у меня неуверенный.

- Она немало натворила уже.

- У нее есть право на покаяние, - возражаю я, у всех оно есть, кроме меня, даже у самого последнего убийцы, съедающего за каждым завтраком по младенцу, все могут покаяться, от чистого сердца, и они будут прощены и пропущены в рай. Тобою же, Гавриил.

Он качает головой, не хочет со мной спорить. Он уже решил, что я должен буду сделать. Кто тебе дал такое право - решать за меня?

- Я не сделаю этого, - мой голос обретает твердость.

- Если ты этого не сделаешь - погибнет весь мир, - его голос тоже не менее тверд.

- Я не смогу этого сделать, - отрицательно качаю головой, - ты же знаешь, я недостаточно силен.

- Когда ты решишься - сила придет. Ты сможешь. Ты убьешь ее, вернешь себе силу, и все будет, как прежде. Или даже лучше прежнего. ОН согласен начать переговоры о твоем прощении. Если тебя, это, конечно, интересует.

Гавриил поднимается, не давая мне ничего сказать. А что я могу сказать? Все яснее ясного. Я должен убить девчонку. И тогда будет хэппи-энд. Для всех. В том числе, возможно, и для меня. Какая несущественная деталь мне осталась - поработать наемным убийцей. Как все просто!

Поднимаясь, он бросает:

- Ты же этим занимаешься постоянно, для тебя это - обычное дело.

Я ничего не говорю ему в ответ. Просто смотрю в его спину, когда он уходит. А потом вижу, как он выходит этажом ниже на площадь, секунду стоит, задрав голову, бросает на меня взгляд снизу вверх, расправляет свои идеально-белые крылья и улетает.

А я сижу полночи в этом кафе, смотрю на дождь и на потоки воды на стекле, кусаю губы, и думаю о том, какое я все-таки ничтожество.