Компанейская земля, как мы видели выше, оказалась мифом. Повидимому, капитан корабля "Кастрикоме" принял за эту землю один из Курильских островов, с которого, как утверждал еще Петр Козыревский, японцы вывозят какой-то минерал. Узнав об этом, Петр I немедленно же отправил туда в 1719 году двух геодезистов - Евреинова и Лужина, снабдив их собственноручной тайной инструкциею. В данной же им открытой официальной инструкции цель экспедиции не была объяснена, в ней только сказано: "Ехать до Камчатки и далее, куда вам указано"; кроме того, геодезистам поручалось собрать побольше сведений о Японии и выяснить, не соединена ли Америка с Азиею. По окончании экспедиции они имели личное свидание с императором в Казани; каково было содержание их донесения, до сих пор остается неизвестным. Крайне интересно отметить лишь, что уже тогда поднят был у нас вопрос о связи Азии с Америкой.

Участие в Великой Северной экспедиции большого числа высокообразованных иностранцев, опубликовавших по окончании экспедиции поучительные сочинения, можно сказать, спасло во многом грандиозное предприятие от более или менее полного забвения. Слабое развитие в ту пору в России образования и интереса к науке как нельзя более способствовало бы этому.

Отправление экспедиции в путь началось в феврале 1733 года. Продолжительность ее была рассчитана на шесть лет. Весь начальствующий состав и многие нижние чины двинулись в дальний путь в сопровождении семей, жен и детей. Многие ехали навсегда. Всего отправилось 546 человек. Длинен и разнообразен состав участников экспедиции, в нее входили: морские офицеры (начальники отдельных партий), штурманы и подштурманы, штурманские ученики, гардемарины, комиссары, шкиперы, подшкиперы, боцманы и боцманматы, квартирмейстеры, ботовые и шлюпочные мастера, трубачи, барабанщики, канониры, матросы, конопатчики, парусники, плотники, купоры, солдаты и капралы, сержанты, лекари и подлекари, профессора и академики, адъюнкт, студенты, инструментальный мастер, живописцы, рисовальщики, переводчики, геодезисты с учениками, пробирных дел мастер и, наконец, рудознатцы, как называли в то время специалистов горного дела. Из этого списка мы убеждаемся в основательности экспедиции и многочисленности возложенных на нее задач.

Программа отбытия партий, отправляемых частями, была детально разработана. Первым уехал лейтенант Овцын для дальнейших подготовительных работ в Казань; следом за ним отбыл Шпангберг с мастеровыми в Охотск для сооружения там судостроительных верфей. В марте отправились к местам назначения все остальные участники экспедиции, за ними потянулись бесконечные обозы со всякого рода инструментами, корабельными принадлежностями и строительным материалом, заготовленным Петербургским адмиралтейством. Последними отправились академики со студентами и геодезистами, нагруженные всякого рода кладью.

Путешествие академиков с самого начала было обставлено со всем возможным по тому времени комфортом. Достаточно сказать, что на каждого академика полагалось по десяти подвод, куда они могли разместить свои инструменты, книги и материалы. Сами они восседали в удобных колясках, по рекам же совершали свое путешествие на специально построенных для этой цели судах. Академики Гмелин и Миллер с особенным удовольствием подчеркивают предоставленные для них удобства, давшие им возможность, не отвлекаясь никакими тяготами и дорожными хлопотами в неизвестной, плохо организованной для передвижений стране, отдаться всецело наблюдениям и научной работе.

Миллер так отзывается об одной из поездок по Лене: "Быть может, еще никогда не было путешествия, соединенного с такими удобствами". Позднее Иосиф Делиль так описывал своей сестре приготовления к дальнейшему путешествию: "Могу тебе сообщить, что относительно продовольствия, дорог и безопасности мы снабжены всем, что только можно было предвидеть; мы даже имеем повара, прачку, плотника, столяра и других мастеровых, причем некоторые из наших слуг умеют печь хлебы, варить пиво и т. д."

Ввиду того, что Делилю пришлось везти с собой груз (астрономические инструменты), значительно больший по объему и тяжести, чем прочим академикам, ему было дано 25 подвод, запряженных каждая четверкой.

Главный караван морской экспедиции до Твери следовал на подводах; далее до Казани плыли по Волге на специально оборудованных для целей экспедиции судах. От Казани до Тобольска, где зазимовали, следовали опять на подводах. Первый этап пути был, таким образом, здесь закончен.

Из отдельных партий, входивших в комплекс Великой Северной экспедиции, раньше других приступила к работе партия, предназначенная для описи берегов от Архангельска до устья Оби. Оно и понятно, - ведь этой партии, как наиболее западной, не пришлось проделывать столь дальнего пути, чтобы прибыть к месту своего назначения, подобно всем прочим партиям.

(Рис.4)

План описи северных берегов от Архангельска до крайнего северовосточного пункта Сибири и далее до Камчатки был составлен по тому времени очень дельно и во многом предусмотрительно, однако выполнение этого плана оказалось значительно более трудным, нежели предполагалось, хотя и были учтены всевозможные неожиданности. Тогдашние карты изображали северное прибрежье Азии довольно неопределенными, более или менее фантастическими линиями, далеко же вытянувшиеся на север полуострова были и вовсе неизвестны, вследствие чего Обский полуостров, два Таймырских мыса, Святой Нос и мыс Шелагский, как не предвиденные и не учтенные составителями планов, представили совершенно неожиданные затруднения: прошли годы, пока большую часть этих препятствий обошли морем или объехали сухим путем. По замечанию одного моряка из Адмиралтейств-коллегий, не было на ту пору "никаких достоверных не только карт, но и ведомости". Не будем забывать, что все известные тогда сведения о северном береге России сводились к плаваниям по морям и рекам далеко не умудренных научным опытом, а часто и вовсе безграмотных казаков и промышленников, плававших из Белого моря в Карское. Да и о них узнали достоверно лишь впоследствии, когда академик Миллер смахнул пыль с полок якутского архива в 1736 году.