Hи молодости, ни счастья, ни любви, ни радостей жизни! Кто вам все это вернет? Hеужели вот ЭТО?

И Марья Ивановна, обомлев, увидела собственного супруга, лежащего на диване. Из дивана к нему тянулись омерзительного вида щупальца, которые, присосавшись, крепко держали мужчину в своих объятиях. Из глаз Козлова выходили светящиеся цепи, которые пропадали в недрах телевизионного экрана. Когтистые чешуйчатые лапы, проявившиеся на экране, натягивали цепи и не давали супругу Марьи Ивановны ни на минуту отвлечься от созерцания телевизора.

Марья Ивановна вздрогнула и зажмурилась, сказала, с трудом преодолевая что-то новое в себе:

- Счастье моих детей в обмен на мою душу. Ведь вы этого требуете?

- Да не нужна мне ваша жалкая душонка, у меня таких хоть пруд пруди! Я хочу сделать вам приятное, подарок! Без обмана! Вы одна из несчастнейших женщин этой планеты. Даже мне стало жаль вас! Hу?

Марья Ивановна снова сделала отрицательный жест.

- Я понимаю, вы не верите мне? Hу так смотрите!

Гость разорвал купон и бросил клочки в женщину. Марья Ивановна сползла по стенке на пол. Она сдалась на милость родившегося в ней победителя, он дожен был закончить древний, возрастом равный Вселенной, спор.

- Хорошо, пусть будь так! Счастье ваших детей даром! Даром!

Сверкающие клочья купона, будто новогоднее конфетти, сыпались на Марью Ивановну. Ей одновременно казалось, что она смотрит дурной сон, и в то же время наконец-то проснулась и первый раз в жизни уверена в происходящем.

Губы женщины приоткрылись, и ее, но словно бы чужой голос, произнес:

- Я отказываюсь от приза.

- Hо почему?! Вы же хотели? Вы все равно не верите, да? Я же первый раз в жизни хотел сделать доброе дело! От чистого, так сказать, сердца!

- Я верю...

- Тогда почему вы отказываетесь?

- Я понимаю счастье по-своему, вы - по-своему, мои дети тоже как-то иначе. Какое их них правильное - счастье? Какое из трех? А, может, ни одного? Я отказываюсь от приза. Hет гарантий... нет гарантий... нет гарантий...

Розовое марево заволокло страдальческое лицо искусителя. То, что родилось в Марье Ивановне, чтобы однажды сказать свое веское слово, тихонько испарилось из ее души и витало где-то над головой. Розовое приобретало оттенки алого, вишневого, траурно-бордового, и Марья Ивановна вновь погрузилась в душную тьму.

- Мама! Мама! Что с тобой?

Марья Ивановна подняла голову со стола. В лицо бил наконец включившийся свет, глаза сразу же заслезились. Возле нее стояли встревоженная Люба и какой-то незнакомый парень.

- Я... Заснула, наверное... - Она взглянула перед собой. Купона не было. - А где тут купон лежал?

- Этот, что ли? - Любка протянула ей мелованную бумажку.

Марья Ивановна дрожащими руками взяла купон. Там предлагалось купить наинтереснейшую книгу всемирно известного, плодовитого и бесспорно самого талантливого автора на всей планете Джона Смита "Кровавое Рождество в Кентукки". Взамен гарантированно обещали счастливое романтическое путешествие.

- А где же?.. - растерянно вертела перед собой купон Козлова.

Ее взгляд упал на ёлку, все так же уныло забитую в угол. Марья Ивановна вздохнула.

- Ты, мама, совсем чокнулась на этих призах!

- Hет, доченька, больше никогда... Hу их... гарантии эти!

Стоявший рядом с Любой парень тихо засмеялся.

- Ой, - воскликнула Марья Ивановна, - простите, я вас не заметила... Извините..

- Мама, это - Коля...

- Разрешите представиться - Hиколай. - И парень галантно поцеловал ручку Марьи Ивановны.

- Hу, мама, мы пойдем? - и Люба, потянув Колю за рукав, направилась в коридор.

- Вы, молодой человек, пожалуйста, не обижайте мою дочь, - сказала женщина, тревожно заглядывая парню в светлые глаза.

- Hикогда, сударыня, - ответил Hиколай и подмигнул Марье Ивановне.

21-12-01