Говоря о политических заключенных, подвергнутых психиатрическому обследованию, я имею в виду здоровых людей, признанных невменяемыми.
Следует отметить, что термин "политические заключенные", я считаю условным. Большинство советских узников, репрессированных властями по статьям 70 и 190-1 УК РСФСР, в строгом смысле слова не являются политическими заключенными, так как они не занимались никакой четко выраженной политической деятельностью, не выступали за изменение существующей в СССР формы правления и государственного строя. Все эти люди репрессированы за гражданскую деятельность, за выступления в защиту прав человека, за выполнение властями конституционных свобод, а часто - за просто нравственный протест. Для характеристики этих людей, называемых также иногда "инакомыслящими" или "диссидентами", еще не найдено пока удовлетворительного определения. Предложенная недавно международной организацией "Эмнисти Интернэшнл" формулировка "узники совести", также не совсем точна, хотя она ближе всего к сути явления.
Мое амбулаторное обследование было проведено во Владимирской областной больнице 14 сентября 1973 года. После пятиминутной беседы со мной комиссия вынесла заключение: "Излишняя, чрезмерная вспыльчивость, заносчивость... Склонность к "правдоискательству", "реформаторству", а также к реакции "оппозиция". Диагноз: вялотекущая шизофрения или же психопатия... для уточнения необходимо направить на стационарное обследование". И следователь выписал постановление о направлении меня на обследование в институт имени Сербского. Я заметил следователю, что быстрее и дешевле было бы провести такое обследование во Владимире, на что он ответил: "В нашей психбольнице нет специального отделения, мы сюда никого не переводим. Здесь нет решеток на окнах". Это была явная ложь - и про решетки, и про заключенных. Со мной в камере №40 во Владимирской тюрьме №1 сидел человек, который проходил стационарное обследование во Владимире. Но он был обычным уголовным преступником, обвиненным в хищении государственного имущества. Просто следователь был убежден, что в институте Сербского, где неоднократно уже здоровых диссидентов объявляли невменяемыми, подтвердят мою "вялотекущую шизофрению", т.е. признают больным.
ЗЕЛЕНЫЙ КУВШИНЧИК
Размышления на тему кожуры от апельсинов прервал вошедший охранник:
- На выход! Кто первый?
Желающих быть первым оказалось много, и охранник взял того, кто ближе всех стоял к двери. Потом вывел еще одного, а в следующий раз зашел с бумагой в руке.
- Который из вас Не-ки-пе-лов? - прочел по слогам.
Я вышел вперед. Все смотрели на меня с удивлением и интересом. За что это ему такое отличие? Охранник провел меня в приемную и усадил у двери, сказав: "Ждите".
Ждал недолго. Меня вызвали в кабинет. За столом сидел врач. У него было желтоватое лицо курильщика, глубоко посаженные глаза за темными очками напоминали совиные. Я узнал позже, что это был Альберт Александрович Фокин, из 4-го отделения. Многих диссидентов именно он отправил в психиатрические тюрьмы.
Фокин заполнил бланк, прикрепленный к карточке-истории болезни. После серии обычных вопросов, касающихся моего обвинения, образования, последнего места работы и детских болезней, он вдруг спросил: "А как вы ведете себя в коллективе? Вы легко общаетесь с людьми?". Я пожал плечами. Вопрос был нелепый. К тому же я для себя решил, что вообще не буду вступать в разговоры с психиатрами.
Мое дело лежало на столе - пухлая папка, листов сто пятьдесят... Думаю, это было мое тюремное дело, которое не нужно путать со следственным. Возможно, последнее тоже было направлено в институт Сербского.
Когда формуляры были заполнены, две толстые няньки повели меня в баню. Сверкающая белизна кафеля была пыткой для глаз. Няньки велели раздеться и сунули мою одежду и все мои вещи в казенный больничный мешок, сказав, что в отделении меня накормят. Мои попытки оставить при себе Уголовный кодекс и Уголовно-процессуальный кодекс не увенчались успехом - "не положено". Тетради няньки отложили, чтобы отдать на просмотр врачу - так, мол, положено, их вернут с разрешения врача. Тут же из тетрадок были вынуты скобки. Еще одно психиатрическое "не положено". Бог мой, сколько таких "положено" и "не положено" в ГУЛАГе! Они забрали мою расческу, очки, шариковую ручку тоже, уверяя, что врач непременно разрешит пользоваться ею. Освободив от этих обременяющих плоть предметов, няньки усадили меня в ванну и запорхали вокруг, как наяды. Одна терла мне спину мыльной губкой, другая поливала мою голову теплой водой из пузатого зеленого кувшинчика с выщербленной эмалью. Кувшинчик был так старомоден, казался таким мирным, домашним, он будто перенесся сюда из далекого-далекого детства.
ОСНОВАНИЯ ДЛЯ НАЗНАЧЕНИЯ ЭКСПЕРТИЗЫ
Следователь назначает экспертизу для получения сведений о психическом здоровье подсудимого и о его способности отдавать себе отчет за совершенное преступление. Экспертиза назначается и в случае, когда есть справка, что обвиняемый в прошлом уже состоял на психиатрическом учете, находился или находится под наблюдением психиатра. Для направления человека, находящегося под следствием, не требуется согласия прокурора (ст.188 УПК РСФСР). Хорошенькое дело! В системе Управления внутренних дел, где следователь и прокурор находятся в одном списке платежной ведомости и получают зарплату в одной и той же кассе, подразумеваемого контроля над следствием со стороны прокурора в данном случае просто не существует. Наши прокуроры вообще не любят спорить со следователями. Зачем им это? У тех и других цель одна защищать интересы государства. И правда здесь не требуется, не нужна.
А если подойти к вопросу с точки зрения демократического судопроизводства? Как же так? Получается, что любой человек может подвергнуться психиатрическому обследованию не только без согласия на то, но и против его собственной воли. Для этого достаточно "внутреннего убеждения" (которое, интересно отметить, всегда совпадает с "внутренним убеждением" начальства) следователя, что обвиняемый психически болен. Следователь подписывает направление - и тюремщики укладывают человека на психиатрическую койку! Если с вами это случится, скорее всего, вы там и останетесь. Раз уж вы оказались в психбольнице, значит с вами не все в порядке. Что-нибудь непременно найдут... убеждения, сомнения, размышления и т.д. "Ищите, и найдете!" - говорят врачам. И врачи ищут. И... находят. Находят, даже если следователь выписал постановление об экспертизе в момент собственного раздражения против обвиняемого, или потому, что получил взятку от родственников, или просто по прихоти, чтоб насолить коллеге-собутыльнику. Врачи уже ничего изменить не могут, они непременно что-то найдут, потому что не могут противостоять "внутренней убежденности" следователя, а значит и высших властей. В конце концов, они тоже стражи интересов государства, они служат правительству, а не Эскулапу. И два раза в месяц аккуратно выстраиваются в очередь за зарплатой, как и прокурор со следователем.