Он нахмурился.

— Я должен сидеть здесь и ничего не делать?

— Или самому производить расчеты.

Он снова неохотно сел.

— Мне не нравится болтаться без дела.

— Каждый должен делать то, что должен. Подумайте о чем-нибудь. Я всегда так коротала время, когда была ребенком и мне приходилось с утра до ночи просиживать над пяльцами. — Она открыла первую страницу и сердито нахмурилась. Похоже, что это занятие продлится до приезда Кадара.

— И о чем вы тогда думали?

Она с недоумением посмотрела на него, не сразу вспомнив, о чем она только что говорила.

— О многом. Временами я представляла себе рисунок, который однажды создам. Совсем маленькой я мечтала пойти на базар. Моя мама часто рассказывала о нем. Это звучало как волшебная сказка о месте, где всюду яркие глиняные блюда, чудесные ювелирные украшения, необыкновенные сладости.

— А еще воры, шлюхи и вонь протухшей рыбы…

— Ну и пусть. — Она взяла перо со стола. — Это, наверное, захватывающее зрелище. Я скоро и сама это все увижу. Наверное, сразу, как приеду в Дамаск. Хотя я буду очень занята первое время.

— Вы бы скоро разочаровались. Там не на что смотреть.

В его низком тоне прозвучала еле уловимая сердитая нотка, и она подняла на него глаза. Его лицо было непроницаемым. Возможно, она ошиблась.

— Вы говорите так, потому что все не раз видели.

— Я говорю потому, что это правда.

И снова у нее осталось впечатление подавленного гнева. Она взглянула на расчеты.

— Тогда давайте поговорим о чем-нибудь приятном для вас. О вашей родине? — Она попыталась вспомнить ее название. — Шотландия, кажется? Это красивая, богатая страна?

— Нет, это суровая, дикая горная страна. Там дуют холодные ветры и часто бывают бури. Дикая земля и дикие люди. — И он с горечью добавил: — Ее жители — варвары вроде меня.

Ожидал ли он, что она будет с ним спорить?

— Тогда неудивительно, что вы покинули ее.

— Я бы остался там навсегда, если бы мне предоставился выбор.

— Почему?

— Это поймет только другой такой же варвар. — Он смотрел на гобелен, висящий на стене за ее спиной, но она сомневалась, видел ли он его в этот момент. — Сколько себя помню, мы вели войну с Мак-Киллинами. Дуглас Мак-Киллин взял над нами верх и захватил наш замок. Моего отца ранили в бою, и мы бежали в горы. Я хотел вернуться и сражаться, но перед смертью отец взял с меня клятву покинуть Шотландию.

— Странно, что вы ее дали.

— Я понимал, почему это было для него важно. Я остался последним в роду. Если бы я погиб, то даже память о нашей семье навсегда исчезла бы с лица земли.

— И тогда вы приехали сюда?

Он покачал головой.

— Мне пришлось бежать в Англию. У меня осталась только лошадь и оружие. Я стал свободным рыцарем. Ездил с турнира на турнир, выигрывая призы и зарабатывая известность. В это время Великий Магистр набирал рыцарей для своего Ордена. Я был очень молод, и меня ослепили его слова. Все знали, что только лучшие воины могли вступить в Орден. Быть рыцарем-тамплиером означало быть самым уважаемым и почитаемым среди всех рыцарей.

— Но при этом вы становились монахом, лишая себя всех мирских удовольствий.

Он улыбнулся.

— Это с лихвой вознаграждалось. Я очень многое получил для себя за те три года, что пробыл членом Ордена.

— Чем?

Он пожал плечами.

— Многим. Прекрасной едой — мы питались очень хорошо, что поддерживало тело в прекрасной форме. Чистым жилищем. Знаниями. Я пришел туда безграмотным парнем, став тамплиером, я получил возможность учиться.

Ее взгляд задержался на его лице.

— Но это не все.

— Нет. — Он помолчал. — Братство. У меня никого не осталось, а там у меня появились братья.

Она почти пожалела, что спросила его об этом. Ей вдруг представился другой, более ранимый Вэр. Жесткий, молодой, одинокий воин, так нуждающийся в семейных узах и принесший огромную жертву, чтобы получить эту семью. Теперь он еще более одинок, чем прежде. Она вдруг почувствовала, как в ней растет желание защитить его.

— Братья не убивают братьев.

Выражение его лица стало еще более замкнутым.

— Могу поспорить. Вспомните Каина и Авеля. — Он помолчал. — Если вы собираетесь и дальше задавать свои вопросы, то мы просидим над этими цифрами до самой ночи.

Было ясно, что он спрятался за своей грубоватой, резкой броней и больше не собирается откровенничать. Что ж. Она и так слишком глубоко проникла за эту оболочку, пытаясь разобраться в тайне, которую являл собой Вэр из Дандрагона. Но чем больше она узнавала, тем больше ей хотелось знать.

— Если бы вы потрудились выучить сложение чисел, когда находились среди своих братьев-монахов, мы бы сейчас не мучились над этой проблемой. Я не слишком склонна вам верить, когда вы говорите, что получили знания в Ордене.

— О нет, это правда. — Он горько улыбнулся. — Только знания в Храме выходили за пределы простых цифр и выведения каракуль.

Она слышала о мистических тайнах и обрядах, творимых рыцарями-тамплиерами в своем Храме.

— Цифры эти не простые, когда речь идет о золоте, стекающемся отовсюду. — Она нахмурилась. — Стоимость факелов и свечей слишком высока. Я не могу разобрать эту строчку. Что это за число на…

— Простите меня, мой господин. Но там кое-что, на что вам необходимо взглянуть, — произнес появившийся в дверях Абдул.

— Сейчас. — Вэр почти выпрыгнул из своего кресла и поспешил к двери.

Он удрал, оставив ее разбираться с цифрами. Она оттолкнула книгу и встала.

— Я тоже пойду. Мне просто необходимо прогуляться. — Она многозначительно взглянула на Вэра. — Этот день может быть очень длинным… для нас обоих.

Он нахмурился.

— Мне бы страшно не хотелось прерывать вас. Вы только что начали.

— Мой господин, возможно… — Абдул остановился и выпалил: — Мне думается, леди Tea не следует видеть это. Она может расстроиться.

— Что там такое? — спросила испуганно Tea. — Что случилось?

— Тебе не надо было говорить ей, что ей незачем на это смотреть, — пробормотал Вэр, выходя из зала.

Tea, пытаясь не отстать, почти побежала за мужчинами, когда они пересекали двор своими широкими шагами.

— Что произошло, Абдул?

— Только что мы увидели рыцаря, подъехавшего к замку. Он остановился почти на расстоянии летящей стрелы.

Вэр замер.

— Был ли у него крест на мантии?

Абдул покачал головой.

— Нет, но он правил огромной белой лошадью.

— Боже! — Вэр бегом бросился к воротам. — Он все еще там?

— Нет, но он кое-что оставил. Я послал Хассана и Имана притащить это в замок.

— А если это ловушка?

— Мы сначала удостоверились, что он скрылся. И кроме того, мой господин, с ним никого не было.

— Я видел, как этот человек убил восьмерых бывалых солдат за время, которое надо затратить, чтобы опустить подъемный мост.

Вэр ждал, пока Хассан и Иман пересекут ров. Tea обратила внимание, как напряженно и скованно он держится. По той же причине, что и вчера в роще?

— Ваден? — спросила она.

Он коротко кивнул, не отрывая взгляда от приближающихся всадников. Они что-то тащили за собой. Тело?

Она выступила вперед, когда они въехали во двор.

Это оказалось дерево. Молодое деревце шелковицы около семи футов в высоту.

По крайней мере, она лишь догадывалась, что это шелковица. Все его ветки выломаны от самого ствола, корни грубо откромсаны. Беспощадное, планомерное уничтожение.

Мороз пробежал у нее по коже, когда она подошла к Вэру и увидела такое варварство.

— Он убил дерево, — прошептала она. — Почему он это сделал? И зачем принес его сюда?

Вэр сделал знак Абдулу.

— Избавьтесь от него. Я не желаю этого больше видеть. — И развернувшись, зашагал обратно в замок.

Tea бросила последний взгляд на изуродованное дерево и побежала за Вэром. Она внезапно вспомнила, что лицо у Вэра стало совершенно белым, а выражение более мрачным, чем когда-либо прежде.

— Почему он это сделал? Такая бессмыслица.