- Зачем? - растерянно спросил Кедрин. - Я хочу узнать только... - Он постарался сказать это как можно решительнее.

- Теперь слышу хорошо, не кричите, - перебил его сидящий. - Говорите... - Взгляд его все еще был устремлен куда-то в даль. - Да?

- найти ее? Завтра?

- В зоне Трансцербера... - раздельно и словно бы задумчиво сказал сидящий. - Так.

- Что? - сказал Кедрин и сделал шаг назад.

- Нет, ни в коем случае. Только шаг вперед... - каменный усмехнулся, но в глазах его была тревога. - Скажите: Седов уверен, что все будет в порядке. Да.

- Простите, вы...

- Я буду немедленно, - громко сказал человек с каменным лицом. Слышите, немедленно!

Кедрин оглянулся. Была явно необходима помощь Службы Жизни, а до ее прибытия могли помочь трое монтажников, если они еще не ушли. Их не оказалось за столиком. Кедрин крутнул головой. Они стояли плечо к плечу за его спиной, и глаза их не отрывались от каменного лица.

- Вы что-то хотели? - сказал каменный, наконец-то заметив Кедрина. Хотя все равно... - Он вытащил из уха капсулу, отлепил микрофон, приютившийся в углу рта, и тотчас же вернул все на место и, чувствовалось, сразу же забыл о существовании Кедрина и смотрел теперь только на монтажников.

- Что? - спросил Гур, и Кедрин удивился, услышав, как кратко он может спрашивать.

- Авария.

- У нас?

- "Гончий пес" с Лобовым. В зоне Трансцербера. Взбесился гравигенный реактор. Катапультировали... - Человек с каменным лицом курлыкал и клекотал, однако трое отлично понимали его и, видимо, давно привыкли к протезу гортани. - Но корабль-то наш. Восемь человек. На обломках. Уточняют, сколько можно продержаться.

- Причина?

- Пока неясна. Хода нет и не будет, да и энергии... Ты помнишь, Дуг, их аккумуляторы?

- Помню, - сказал Дуглас, и по тону было ясно - он помнил их не с хорошей стороны.

- Тут нужны длинные корабли, - сказал Холодовский.

- Да. Длинные корабли. Ни одного сейчас нет в системе.

- Им и нечего делать в системе. Длинные корабли...

- Ну, Гур. Ну, ну...

- Значит, выход один, - прокурлыкал высокий голос. - Его надо построить.

Гур сказал скорее для себя:

- По программе длинный должен быть заложен через две недели...

- Заложим через неделю. Если не помешает запах...

"Ничего не понимаю, - подумал Кедрин. - Да и кто понимает?"

Видимо, остальные понимали.

- Запах не помешает.

- Ты ручаешься, Слава?

- Я ручаюсь. Озометр испытан.

- Останься здесь на неделю для развернутых испытаний. В пространстве нам его не испытать. Нет микроизлучателей.

"Нет микроизлучателей, - подумал Кедрин. - А что им сказать? Нет. Не рассчитав, нельзя обещать".

- Итак, остаешься на неделю.

- Нет, - сказал Холодовский.

- Ты знаешь его, Седов, друг мой, - проговорил Гур. - Мы тоже его знаем. Это Слава Холодовский в своей коронной роли. В роли истребителя запахов. Да буду я назван лжецом, если он не полетит с нами. Ты знаешь его.

- К старту... - сказал Седов, и трое шагнули к выходу. Женщина встретилась с ними на полдороге, она возвращалась к столику. Длинный Гур протянул руку и что-то сказал. Она повернулась и стремительно пошла, обгоняя их. Яркая ткань платья растворилась в сиянии радужных ламп. Трое шли за нею. Они чуть раскачивались. От выхода Гур обернулся. Его взгляд нашел Кедрина. Гур махнул рукой.

- Делайте шаг вперед... - донеслось до Кедрина. Потом они исчезли.

- Итак, - сказал Седов, - вы хотели что-то сказать мне?

- Нет, - сказал Кедрин. - Ровно ничего.

"Ровно ничего, - подумал он. - Им предстоят дела посложнее, чем разговор о чувствах. Хотя для меня сейчас это самое сложное".

Он повернулся и смотрел снова на выход, в котором исчезла она и куда направлялся высокий и сутулый ее спутник. Ничего, сегодня она проводит своих знакомых. Оказывается, и те были ее знакомыми. Странно... Но он найдет ее завтра и скажет все... А сейчас ему не хотелось более оставаться здесь, где люди все громко разговаривали и смеялись, не зная ничего ни об ушедшей женщине, единственной в мире, ни об аварии - где это бвло? - в зоне Трансцербера. Кстати, что это такое?

спустился с площадки и вступил в лес.

Мохнатые стволы обступили его, дрожащими точками заплясали светящиеся жуки. Маленькими планетами величественно плыли среди них голубые яркие многокрылые шарики, завезенные с иной планеты и прижившиеся почему-то только на этом островке, странные автотрофные организмы, подобных которым не было на Земле...

Он шел и чувствовал, что в какой-то невообразимый клубок, недоступный анализу, спуталось в его голове все: красота Земли, гибель Андрея, монтажяики, женщина и авария в зоне в зоне Трансцербера... Мысли путались, как тропинки в лесу, одна из которых сейчас вела его неведомо куда. Была тишина, только на миг раздался гул, что-то светлое промелькнуло над головой, гул перерос в рев и опал, и вновь был покой. Лес дышал. Сгущались шорохи. Фосфоресцирующие ночные цветы с Эвридики сдержанно покачивали сухими стеблями. Рассудок молчал, молчала интуиция. Тропинки пересекали одна другую, и иногда на них мелькали люди, и слышны были смех и приглушенные голоса.

На миг ему стало жаль себя, потому что он бродил один и ему не с кем было посмеяться и не с кем было говорить приглушенным голосом, все повторяя и повторяя древние и вместе новые слова, которых он знал - внезапно он с удивлением убедился в этом - великое множество... Но тут же он подумал о монтажниках. Мысли о них вдруг захватили его, словно бы все время шли за ним по ночному лесу и вот теперь улучили момент.

Что же это была за работа? Он представил себе четверых - нет, пятерых, потому что Велигай, судя по микроизлучателям, тоже был из этих людей, стоящими на каком-то помосте или площадке и напряженно вглядывающимися в бушующее пространство. Но он никак не мог придумать, что же должно бушевать в пространстве, и картины не получилось.

Это рассердило его, и вдобавок он едва не налетел на внезапно пересекшего тропинку человека. Кедрин инстинктивно вытянул руки, и его пальцы ощутили странное, прохладное и гладкое вещество комбинезона.

Человек остановился, длинные крылатые глаза взглянули на Кедрина и узнали его. На миг в них мелькнула искорка смеха, и вновь только обычная доброжелательная вежливость тлела под веками. Кедрин стоял растерянный, не опуская рук, извинения никак не могли выговориться. Не думая, он стиснул плечи женщины и поцеловал ее - неожиданно для себя еще более, чем для нее.