В монистах, в злате, но с тоской во взоре Богатство ждет со всех сторон лишь бед: Чуть дождь, чуть ветер - все ему на горе, Во всем язык вещаний и примет. А Нищета - той по колено море; Живет, чем есть; до завтра - дела нет; Ей лес, как дом, и в рубище убогом Она чужда заботам и тревогам.

Дары, стяжанья, вычурность приличий, Грех, благодать, искусства торжество Для селянина кажутся лишь притчей; Злак, молоко, вода - вот жизнь его, А песни да мозоли - счет отличий, Потерь, наценок, прибылей - всего, Что гнет ему над пахотою спину; Так, не ропща, приемлет он судьбину.

Он молит, чтит, боится, любит Бога На борозде, средь стада, за трудом; Бог для него - советчик и подмога Со стельною коровой, с злым быком; Навряд, Зачем, Как, Если - их тревога Над ним бессильна, с ней он незнаком: Он простодушно верит в Бога, в небо, А те в ответ ему приносят хлеба.

Навряд - всегда с оружием, но хромо, И движется, как саранча, прыжком; Пугливая трясет его истома, Как по болоту ветер тростником. Зачем - столь тоще, что едва весомо; Хоть сто ключей по поясу кругом На нем звенит, - но все они с изъяном; Его дорога - ночью, под туманом.

Как с Если - родичи, почти что братья, Гиганты столь огромной вышины, Хотя лучи их зренью не видны, Все города и веси без изъятья От тени их убоги и темны; Меж оползней и скал стопу пристроив, Они пытают прочность их устоев.

Проходит Правда нищей и бездомной, За что народи чтит ее как раз; Как солнце в небе- зрак ее огромный, Как злато - плоть, и сердце - как алмаз; Ее огонь встает из ночи темной Со всех концов, хоть лишь в одном погас; Пред взором зеленея изумрудом, Она враждебна козням и причудам.

Пристойно опустивши долу очи, Вся мишурой обвешана вокруг, Проходит Ложь, с душой темнее ночи, Но с виду всем заступница и друг; Ей, ледяной, жить в зное дня нет мочи, Нужна ей тень, чтоб избежать докук; Она дружит и делится советом С Изменою, Коварством и Наветом.

Вослед ей Лесть проходит хлопотливо, Юна, проворна, хороша собой, Раскрашена, разубрана на диво, Обильней, чем цветами луг весной; Она вертит всем скромно и учтиво, Твердит лишь то, чего б хотел другой; И смехом и слезой она лукавит, Глазами любит, пальцами удавит.

Она не только мать злодейств придворных, Она их нянчит, кормит молоком, Хранит, растит в руках своих проворных... . . . . . . . . . . . . . . .

55

1

Для Красоты, что здесь погребена Безвременно, одно есть утешенье: Жизнь принесла ей смертное забвенье, А Смертью ныне жизнь возвращена.

3

Зачем не к ликам, старостью измятым, Пришла ты, Смерть, а сорвала мой цвет? - Затем что в небесах приюта нет Запятнанному тленьем и развратом.

4

Смерть нанести не пожелала рану Оружьем лет и преизбытком дней Красе, что здесь почила, - дабы ей Вернуться ввысь, не потерпев изъяну.

5

Почившая здесь Красота пришла Других существ на свет настолько краше, Что Смерть, с кем естество враждует наше Для дружбы с ним, ей жизнь оборвала.

7

Я здесь почил, чуть появясь на свет; Я - тот, к кому так быстро поспешила Смерть, что душа, чью плоть взяла могила, Едва заметила, что плоти нет.

8

Смерть не дала мне, погребя во мгле Ту Красоту, что здесь была моею, Вернуть ее всем тем, кто скуден ею, Чтоб прежним мне воскреснуть на земле.

- Друг Ваш мертвый рассуждает и говорит так: ежели небо отняло красоту у всех других людей в мире, дабы меня одного создать таким прекрасным, каким создало, и ежели по божественным законам я должен ко дню Страшного суда явиться таким же, каким был когда-то, то отсюда следует, что красоту, данную мне, я не могу вернуть тем, у кого отнял ее, но что я должен быть прекраснее их в вечности, а они уродливее меня. Это - противоположность той мысли, какую я выразил вчера, но то - притча, а это - истина.

Ваш Макельоньоло Буонарроти

12

Я словно б мертв, но миру в утешенье Я тысячами душ живу в сердцах Всех любящих, и, значит, я не прах, И смертное меня не тронет тленье.

- Ежели достаточно, не посылайте мне больше ничего.

16

Здесь рок послал безвременный мне сон, Но я не мертв, хоть и опущен в землю: Я жив в тебе, чьим сетованьям внемлю, За то, что в друге друг отображен.

- Не хотел посылать вам это, потому что скверно вышло, но форели и трюфели одолели бы и само небо. Вверяю себя вам.

17

Когда ста лет в двучасье ты лишился. То вечности тебя бы люстр лишил; - О нет, затем что за день век прожил, Кто за день жизнь познал и в склеп спустился!

- Некто видит Чеккино мертвым и обращается к нему, а Чеккино отвечает.

18

К благой судьбе я смертью приведен: Бог не желал меня увидеть старым, И так как рок не властен большим даром, Все" кроме смерти, было б мне в урон.

- Теперь, когда обещание пятнадцати надписей выполнено, я больше уже не повинен вам ими, разве что придут они из рая, где он пребывает.

19

Вот этот прах, остатки бытия, Где лика нет, где очи уж истлели, Урок тому, кого пленять умели, В какой тюрьме жила душа моя.

- Вбейте в себя две последние строчки, ибо они - нравоучительные; посылаю же я вам это в погашение пятнадцати надписей.

21

Кто этот гроб слезами орошает, Тот понапрасну верит, что вернет Его слеза сухому древу плод: Ведь по весне мертвец не воскресает.

- Эта глупость, тысячекратно сказанная, - ни к чему!

28

Мне красоту пожаловал Господь, Родитель же мне передал лишь тело; Но если Богом данное истлело, Что ж смертная от смерти примет плоть?

- Посылаю вам с запиской дыни, рисунка же пока нет, но я изготовлю его непременно со всем искусством, на какое способен. Поручите меня вниманию Баччо и скажите ему, что будь у меня здесь рагу, каким он угощал меня там, я стал бы теперь вторым Грациано, и поблагодарите его за меня.

33

При жизни я кому-то жизнью был, И с той поры, как сделался я прахом, Ревнивый друг ждет смерти, мучим страхом, Чтоб кто-нибудь его не упредил.

- Нескладица! Ручей иссяк; надо подождать дождя, а вы так торопите!

45

Чеккино - в жизни, ныне - я у Бога, Мирской на миг, небесный навсегда; Счастливая вела меня звезда: Где стольким в смерть, мне в жизнь была дорога.

- Так как поэзия этой ночью молчала, посылаю вам четыре надписи, за три пряника скряги и вверяю себя вам.

56

Ночь! сладкая, хоть мрачная пора, От всех забот ведущая к покою! Как зорок тот, кто чтит тебя хвалою, Как та хвала правдива и мудра!