- Спасибо за доклад. Все четко и ясно. Но вы должны понять, что Кебич - человек вчерашнего дня. Несмотря ни на что мы должны искать другого кандидата. Этот человек не должен быть отягощен клановыми, национальными, семейными, моральными обязательствами. Словом, он должен быть мерзавцем но нашим мерзавцем.
- Сейчас мы разрабатываем одного такого. Простой, говорливый, долгое время был осведомителем местных органов. Надо его пригласить в Москву. Присмотреться, поговорить по душам. А вдруг нам подойдет, чем черт не шутит? Сидит же Жириновский у нас в Москве, дай бог и в Беларуси получится.
"Он пойдет на любую гадость и грязь..."
В Верховном Совете шум и гам. Ноябрь 1993 года. Создается комиссия по коррупции. В буфетах разливанное море... Сидят депутаты, министры и представители прессы...
Депутат Скоринин предложил на должность председателя комиссии от имени фракции "Беларусь" Михаила Маринича, депутата, первого зампреда Минского горисполкома.
Михаил Маринич вышел на трибуну.
- Благодарю вас за доверие, - сказал он. - Должность мне предлагается ответственная и почетная, но я беру самоотвод... Очень много дел в горисполкоме... Не могу подвести своих сотрудников... Поймите меня правильно... Я беру самоотвод.
В ложе правительства замешательство.
Кебич толкнул Данилова:
- Тебе не кажется, что кто-то невидимый руководит процессом. Не понимаю, что происходит. Ты же сказал, что с Мишей все договорено...
- Так было все договорено. Я попросил его, и Афанасьевич согласился...
- Якия будуць прапановы? - задал вопрос Шушкевич.
- Предлагаю на должность председателя комиссии Евгения Михайловича Глушкевича. Человек с опытом. Принципиальный. В прошлом председатель ревизионной комиссии ЦК ВЛКСМ. От него многим досталось... Взяточникам и казнокрадам. Мы знаем его как принципиального, ответственного человека в нашем Верховном Совете.
Возражений не прозвучало. Слово взял депутат Глушкевич.
Оглянувшись на председателя контрольной палаты Верховного Совета Саковича, Глушкевич сказал:
- Много дел на работе, не разгрести... Еду на проверку по областям.
Окончание слов Глушкевича потонуло в шуме. Посыпались предложения, фамилии. Один из депутатов вообще сказал:
- А зачем нам эта комиссия?! Еще один контрольный орган, которых и так до черта...
Перекрикивая этот шум, слово взял председатель Верховного Совета Шушкевич:
- Я бачу, што у зале няма згоды... Трэба прымаць рашучыя меры. Я супраць стварэння гэтай камисии. А кали ужо прынята рашэнне Вярхоуным Саветам, я прапаную на гэту пасаду Алаксандра Рыгоравича Лукашенку. Ен заусёды имкнууся на адказную пасаду, некага выкрывау. Няхай сабе и выкрывае далей, кали яму тэта спадабаецца...
Снова крик и шум в зале.
- Кого выбираем?! Да он такое наворотит.
Лукашенко подошел к микрофону.
- Я оправдаю ваше доверие. Вы узнаете все, всю правду про всех...
Депутаты, вернувшиеся навеселе из буфета, шумели:
- Да ладно, пускай идет...
Голосование. 167 - "за". Решение принято.
* * *
Кебич смотрел на зал в растерянности. И обращаясь к стоящему рядом председателю проправительственной фракции Козлову, сказал:
- Как получилось, что этот горлопан стал председателем комиссии? Мы договаривались о другой кандидатуре.
Козлов засмеялся:
- Вячеслав Францевич. Этим человеком мы сможем управлять. Поверьте мне.
- Плохо ты его знаешь. А я хорошо помню... Он пойдет на любую гадость и грязь...
-Зал медленно погружался во тьму. Звезда под потолком постепенно угасала. Умолкли уставшие микрофоны... Время как будто остановилось. Никто - ни премьер-министр Кебич, ни его проштрафившиеся министры, ни депутаты, умчавшиеся в буфет, даже не подозревали, что будет завтра... В буфете пили, наливали друг другу, произносили тосты. Им казалось, что каждое их решение судьбоносное. Они не понимали, что безответственность, разбавленная алкоголем, лишала страну будущего. И уже далеко-далеко, помимо их воли, за сотни километров от овального зала, в подмосковном Ясенево, десятки людей, работая без сна, разрабатывали в мелочах операцию под кодовым названием "Зонт"...
"Плевать на все это, вот стану Президентом..."
Он вбежал в гостиничный номер. Где стакан? Налив вина - залпом выпил. Глянул на себя в зеркало. Старт сделан. Никто его не остановит. Плевал он на своих обидчиков. Лицо точно у дядьки Трофима. Включил телевизор. Заиграла музыка. Больше не надо, никакого спиртного... Нет, еще стакан... Председатель комиссии Верховного Совета... Должность! Пускай навсегда забудут о директоре совхоза.
Стук в дверь. Он опасливо распахнул ее. Лицо депутата Синицына.
- Привет, Сашка. Поздравляю. - Пожал руку. - Но сейчас держаться надо... Пройдутся по тебе как следует... И землю вспомнят, и "Волгу" приватизированную, и участие в банке... Не говорю уже о бабах.
- Херня все это. Они вагонами вывозят, а мы что с тобой? Нищие! Ты со стройки машину досок упер, а я навоза! Мы за народ должны бороться, все вскрыть, все показать, людям глаза открыть!
- Ну, тебя опять понесло. Кто ж тебе поверит после всего?
Он схватил Синицына за ворот, притянул к себе:
- Ты хреново знаешь историю, Ленечка. Один умный человек сказал: "Чем невероятнее ложь, тем больше в нее поверят...". Да вообще плевать на все это, вот стану Президентом... Пойдешь вместе со мной?
Раскрасневшийся Синицын глянул на него:
- Куда деваться, конечно, пойду... Только есть одна опасность.
- Да плевал я на твою опасность... Плевал... Пойдешь, куда тебе деваться. И мне тоже. А теперь отваливай, ко мне гость должен прийти.
- Понимаю, понимаю, какой... В дверях Синицын столкнулся с пышногрудой женщиной.
- Может, прибрать у вас, Александр Григорьевич, бельишко поменять?
- Самое время, самое время, - прорычал он, задыхаясь, и захлопнул за Синицыным дверь.
"Здравствуй, папа... Это я, твой байстрюк"
Какие-то шаги... Вроде бы по траве. Мягкие, неслышные.
- Вот мы и встретились. Наконец-то...
Его руки ощущают мягкую шею.
- Здравствуй, папа... Это я, твой байстрюк.
Голова выворачивается, дергается...
Бикфордов шнур. Огонь, ползущий по нему, обжигает пальцы, ладони... Он открывает глаза. Никакого света. Можно опять закрыть их. Кто-то подступает все ближе и ближе... Шаги мягкие, почти неслышные...